Объёмы добычи золота в России: рост или падение?

Выступая на конференции «Золото и технологии 2023», шеф-редактор одноимённого журнала Михаил Лесков представил весьма оптимистичный прогноз развития золотодобывающей отрасли России. По словам эксперта, отечественный рынок продемонстрировал неожиданную стрессоустойчивость и довольно быстро адаптировался к новым реалиям.

Объёмы добычи драгоценного металла снизились, однако совсем незначительно. По расчётам Михаила Ивановича, буквально через пару-тройку лет показатели вернутся к тем, что были до СВО, после кривая поползёт вверх, и уже в этом десятилетии мы пересечём отметку в 400 тонн добытого золота в год.

При этом аналитики ФГБУ «ЦНИГРИ» уже не первый год говорят об ухудшении МСБ, недостаточности поискового задела. По мнению специалистов, погашение запасов существенно опережает их прирост. Прогнозные ресурсы в последнее десятилетие фактически не растут, и через несколько лет мы просто не сможем удержать взятую планку объёмов добычи. Логика экспертов ЦНИГРИ такая: все или почти все крупнейшие объекты, которые обеспечивают основные объёмы сегодня, были открыты советскими геологами.

Получается, потребовалось несколько десятилетий, чтобы обнаруженные рудопроявления превратились в функционирующие месторождения. То есть те объекты, которые мы будем отрабатывать через 20, 30, 40 лет, должны быть в нераспределённом фонде уже сегодня. Как известно, последним крупным объектом здесь был Кючус, и сегодня работы по его освоению уже ведутся. Есть и ещё несколько крупных потенциальных месторождений, открытых в последние годы, но их явно недостаточно. Так откуда же возьмутся 400+ тонн золота в год при таком раскладе?

Участники конференции «Золото и технологии» поделились мнениями на этот счёт, разделившись на оптимистов и пессимистов.

Разумные оптимисты

Для начала Михаил Лесков объяснил, с чем связаны разные прогнозы, сделанные ИГТ и ЦНИГРИ. По словам специалистов, расчёты отличаются базой. Данные ИГТ с определёнными допущениями основываются на том, что новые объекты в России всё-таки продолжат открываться. ЦНИГРИ же полагается на данные об известных месторождениях — всех месторождениях, в том числе и с прогнозными ресурсами.

«Пожалуй, в моём прогнозе всё-таки больше оптимизма заложено, но это разумный оптимизм, основанный на данных статистики. Россия остаётся государством с наименьшим бюджетом на геологоразведку среди развитых золотодобывающих стран. У нас всё еще происходят открытия — в противовес той же Канаде, у которой они давным-давно не случаются. Хотя эту страну отличают кратно превышающие наши бюджеты, лучшая разведанность недр, у них есть Торонтская биржа. Но крупных открытий уже нет», — рассуждает Михаил Лесков.

В числе оптимистов оказался и директор по развитию Эльконского ГМК Геннадий Сарычев. Он как раз считает, что невысокая изученность российских недр является в данном случае поводом для позитивных прогнозов, ведь мы до сих пор не знаем, несколько же богата и обильна наша земля — оттуда и возможность новых открытий.

«У нас гигантские массивы территорий, которые геологически изучены на 15-20, а то и на 5 процентов. Для сравнения: в 2010 году Коммунистическая партия Китая приняла программу, которая предполагает, что к 2050 году территория КНР будет прозрачной на 4 км вглубь. То есть они хотят изучить с геологической точки зрения все свои площади: горы, леса, внутренние озёра. Мы, может быть, разве что при разведке на углеводороды точечно дошли до таких глубин», — говорит Геннадий Сарычев.

Специалист считает, что за геологоразведкой наше будущее, и настаивает на том, что государство нужно заставить — именно заставить — выделять средства на эти работы. Новые открытия — первый источник дополнительных объёмов добычи.

Кроме того, Геннадий Александрович напоминает, что существуют несколько типов источников золота. Если говорить о месторождениях, то это собственно золоторудные, комплексные и россыпные.

Собственно золоторудные — это как раз то, что нужно разведывать. «Росатом» (включает в себя АО «Эльконский ГМК»), кстати, пошёл по пути советского Минсредмаша, который добывал 74 тонны золота в год — четверть от суммарных объёмов СССР.

Что касается россыпного золота, то здесь, по мнению г-на Сарычева, у нас гигантские резервы, связанные с тонким золотом, менее 80 микрон, которое большая часть предприятий не может извлекать.

И конечно же, огромные возможности открывают полиметаллические месторождения, где золото является «якобы попутным продуктом». Скажем, все знают, что Гайский ГОК является крупным производителем меди, но мало кто воспринимает предприятие как производителя золота. А между тем ГГОК производит примерно 1 тонну золота в год — так, «между делом».

«Возьмём то месторождение, которое «Росатом» должен отработать, — Эльконское урановое рудное поле, самое крупное месторождение урана в Евразии и второе по запасам в мире, чьи запасы оцениваются в почти 360 тыс. тонн урана. А ещё в эльконской руде содержится примерно 160 тонн золота. Если посмотреть на цену этих металлов, то 1 000 тонн урана — это примерно 1 тонна золота. То есть половина стоимости запасов этого урано-золоторудного месторождения приходится на золото», — рассказал Геннадий Сарычев.

Другой вопрос, что эти богатства нужно научиться извлекать без потерь — так же, как и тонкое золото. Так что вторым источников роста объёмов добычи Геннадий Александрович назвал развитие высоких технологий. В качестве примера он привёл технологию добычи урана из морской воды: ещё в 2010 году стоимость составляла 800 долларов за килограмм, сегодня же — только 300.

Ну и третий источник — это расширение областей извлечения золота. Специалист привёл в пример техногенные образования: развитию этого направления препятствует несовершенство нормативной базы, но цена золота на рынке делает его всё более привлекательным. Здесь же можно говорить о работе с труднообогатимыми, в частности упорными рудами, ведь далеко не все из них сегодня перерабатываются внутри страны, часть уходит на экспорт в составе концентрата.

Кроме того, Геннадий Сарычев привёл в пользу своего оптимистичного мнения не технологический, а финансовый аргумент. Когда ChatGPT спросили об идеальном современном портфеле инвестора, то тот в числе прочего включил туда золото, посчитав оптимальную его долю в 20%, что в два раза больше, чем в прошлом году.

Специалиста Эльконского ГМК поддержал и исполнительный директор Центра экономического прогнозирования Аналитического департамента АО «Газпромбанк» Айрат Халиков. Он строит свой оптимистичный прогноз относительно объёмов российской добычи золота на основании интереса инвесторов к этому металлу как к активу.

«Как банковский аналитик я вижу, что в последние годы существенно возрос уровень неопределённости. Скажем, с 2008 по 2010 год мы видели 10 лет оптимизма, быстрый рост мировой экономики и самых разных проектов. Но что потом? Кризис 2011 года, 2014 года, маленький кризис 2019-го, пандемия 2020-го, энергокризис 2021-го, кризис мировой торговли 2022-го, банковский кризис США 2023-го, будет и ещё один кризис.

При этом для участников рынка золота чем больше кризисов, тем лучше. И я вижу много доводов в пользу того, что цена 2 000 долларов за унцию золота — это ещё не потолок. 2022 год показал чудеса адаптации российского бизнеса к изменяющимся условиям, так что Россия нового кризиса, возможно, и не заметит», — сказал Айрат Халиков, подчеркнув, что в кризисных условиях падёт доверие к доллару и евро, а золото традиционно становится активом-убежищем.

«Если нужно — найдём»

Умеренный оптимизм продемонстрировал директор по геологоразведке Orsu Metals Corp. Александр Якубчук. По его мнению, «если нужно дополнительное золото, мы его найдём»: специалист имеет в виду, что ситуация на рынке золота будет определяться множеством факторов.
Во-первых, законодателями мод в отрасли во многом являются крупные компании, ведь если говорить о тех же юниорах, то им нужно не только найти объект, но и продать его мейджеру — только тогда он заработает и сможет дать дополнительное золото в общероссийскую копилку. При этом, по опыту г-на Якубчука, компании-лидеры с большим интересом смотрят на крупные объекты, а такие открытия сегодня — редкость.

В ответ на это присутствующая на конференции директор дирекции технологий и совместных проектов УК «Полиметалл» Тамара Головина отметила, что её компанию могут заинтересовать и небольшие объекты, если таковые находятся недалеко от действующих ГОКов добытчика. То есть в системе появилась дополнительная переменная.

Во-вторых, рассуждает Александр Якубчук, поскольку отрасль живёт во многом советским наследием, то основное внимание уделяется браунфилд-проектам. Это наблюдение отлично рифмуется с комментарием Тамары Головиной и является абсолютно логичным: себестоимость добытого золота в обжитом районе и в «чистом поле» будет существенно отличаться. В качестве примера г-н Якубчук привёл проект Orsu Metals Corp. — месторождение Сергеевское, которое находится в одном из старейших горнорудных районов Забайкалья.

Со всех сторон Сергеевское окружено объектами, где добывали и добывают золото, здесь есть и посёлки, и авто-, и железная дорога. Orsu Metals Corp. рассчитывает сработать на Сергеевском как юниорская геологоразведочная компаний. Но в то же время, говорит г-н Якубчук, если мы хотим добывать больше золота, то нам придётся идти в гринфилд-проекты, придётся копать глубже, в смысле, искать месторождения, где рудопроявления не выходят на поверхность.

«Хотя у природы ведь разные фокусы бывают. Например, в Финляндии, ближе к российской границе, были сделаны открытия: просто в лесу на поверхности лежали огромные самородки. Как это получилось? А очень просто: лес — частная территория, там не шла разведка. Кстати, этот участок близко к нашей Карелии. Поэтому я и говорю: надо будет — найдём», — считает Александр Якубчук.

С тем, что геологические открытия во многом связаны с удачей, согласилась и заместитель начальника отдела анализа мониторинга минерально-сырьевой базы ФГБУ «ЦНИГРИ» Дарья Корчагина.

«Геология — это искусство, мы не знаем, что природа нам приготовила. Можно ходить буквально вокруг объекта и не видеть его», — рассуждает специалист.

Г-жа Корчагина не взялась однозначно прогнозировать рост или падение объёмов добычи золота в России, отметив, что тут нужно учитывать слишком много факторов. При этом эксперт ЦНИГРИ уверена: чтобы падения не случилось, однозначно необходимо достаточное финансирование геологоразведочных работ ранних стадий. Второй момент, на который обратила внимание Дарья, — это кадровый вопрос: многие зависит от того, будет ли приток в отрасль молодых заинтересованных поисковиков.

«Есть большие проблемы»

Позицию пессимиста в обсуждении заняла Тамара Головина. По мнению специалиста «Полиметалла», у нас есть большие проблемы с воспроизводством МСБ, связаны они с несколькими аспектами.

«У нас колоссальный дефицит проектов самых ранних стадий. Естественно, открытия будут совершаться, и мы видим, что они совершаются, но их категорически мало для того, чтобы говорить о системном воспроизводстве МСБ. Корень проблемы — именно в проектах ранней стадии, и именно здесь интенсивность работ должна быть увеличена в десятки раз, чтобы пирамида наполнялась качественными проектами. Все мы знаем, что они отсеиваются, доля удачных объектов составляет 1:10 или даже 1:100 в зависимости от стадии», — подчёркивает Тамара Головина.

В то же время специалист обращает внимание на то, что мы имеем дело с комплексной проблемой: тут и кадры, и инвестиции, и юниоры, которым требуется поддержка именно на ранних стадиях, а не на этапе разведки, и, конечно же, методология.

«Что касается методов, то сейчас мы используем сложившийся десятилетиями комплекс, направленный на обнаружение месторождений, выходящих на поверхность. Он работает, он внедрён на всех предприятиях, он эффективный, но он из прошлого. И нам нужно структурно пересматривать именно методы поисков месторождений, которые не выходят на поверхность. В этом есть огромный потенциал. Но при этом мы видим огромный разрыв между наукой и производством, мы же просто на разных языках говорим: мы на русском, а они на старославянском. И есть большая задача для отраслевых институтов, таких, как ЦНИГРИ и ВИМС, — обеспечить эту стыковку. Горные компании не могут взять на себя всё.

Мой прогноз такой: как часто бывает в нашей стране, нам надо упасть на самое дно, а тогда случится отскок. А падать невысоко», — считает Тамара Головина.

Ещё раз о юниорах: а кто платить будет?

И, конечно же, говоря о воспроизводстве МСБ золота, участники дискуссии не могли не коснуться темы российских юниоров. Чаще всего главной проблемой недостаточного развития этого класса компаний называют сложности с финансированием. Так где же юниоры должны брать средства для своей работы?

«Ни геологическая служба США, ни геологическая служба Канады не занимаются поиском новых объектов. И никто не финансирует такие проекты, поскольку открываемость месторождений во всём мире снижается. Так что за рубежом юниоры работают на свой страх и риск. Идут на непрофессиональную биржу, а все вопросы решаются путём прямых переговоров на выставках и конференциях. Государство вступает в игру только тогда, когда юниор получает разрешение на добычу.

Что касается России. С моей точки зрения, крупные компании у нас не готовы работать с проектами на ранних стадиях. Поэтому де-факто этим вынуждено заниматься государство, финансировать через «Росгеологию».

У нас появилась биржа, которая есть и на Западе. Когда мы выступали там в феврале, то увидели некий пул людей, готовых с этим работать. Но у нас этот механизм не отлажен, мы пытаемся его отстроить. Получится это сделать? Не факт. Поэтому по факту механизма нет: проекты ранних стадий финансирует государство в каком-то объёме, а проекты, которые смогли продвинуться, и видно, что там будет, условно, 50 тонн, финансирует, например, «Полиметалл», — объяснил Александр Якубчук.

Да, безусловно, «Полиметаллу» интересны не все объекты, а только те, которые тот сможет рентабельно отрабатывать, по возможности на имеющихся мощностях. Но ведь добывающая компания и не нанималась финансировать всех подряд — это не благотворительная организация, а самая что ни на есть коммерческая. И Александр Якубчук настаивает на том, что юниорам в принципе никто и ничего не должен: в этот бизнес вступают те, кто видит здесь возможности заработать.

«Уверяю вас, в Канаде государство не предпринимает никаких шагов до тех пор, пока ты не нашёл объект и не стал его запускать. Варитесь вы в собственном соку: ни биржа, ни регулятор в процесс не вступают. А на бирже сидит только юрист-геолог, который просто проверяет вашу отчётность на предмет соответствия правилам. А решение о финансировании принимает инвестор или банк», — продолжает г-н Якубчук.

«Я уже просто жду, когда количество обсуждений юниоров перейдёт в качество. К этой теме уже привлечена общественность, уже все обсуждают, что нужно сделать для решения проблем юниоров. И вопрос намного серьёзнее, чем просто создание биржи. Ведь наши инвесторы вообще не очень хорошо представляют себе, что такое горный бизнес. Ваши родственники знают, чем отличаются запасы от ресурсов? А мы говорим о том, что частный инвестор пойдёт вкладывать деньги в проекты», — подчеркивает Тамара Головина.

Специалист как раз считает, что государство в данном случае всё-таки «должно». Только не дать денег, а осознать проблемы. Потому что с точки зрения регулятора всё в порядке. Запасы есть? Есть. Нужен заявительный принцип? Ввели. Нужна биржа? Так вот она. Поэтому решение вопроса стоит начинать именно с осознания реальных проблем на разных уровнях.

Будет ли дисконт?

Одной из самых обсуждаемых отраслевых проблем прошлого года стала вынужденная продажа золота добывающими компаниями с большим дисконтом: такая система существенно снижала рентабельность этого бизнеса. Поэтому заявление одной из компаний, занимающихся закупкой золота, о том, что сегодня на рынке «нет хорошей цены», прозвучало для добытчиков как музыка.

Михаил Лесков сделал вывод о том, что участники рынка сумели быстро адаптироваться к ситуации и уже обеспечили себя возможностью реализации продукции без избыточных дисконтов.
Представители компании «Петропавловск» подтвердили, что работа с дисконтами прошлого года для них сегодня «неинтересна». Но отметили, что ситуация может измениться в любой момент.