Золотодобывающая отрасль: «Большая трансформация 2.0»

Российская золотодобывающая отрасль переходит очередной рубеж, очевидно меняясь под влиянием происходящих в мире событий. Союз золотопромышленников называет этот процесс «Большая трансформация 2.0».

Пока непонятно, перешли мы Рубикон или ещё в процессе, но всем очевидно, что так, как прежде, уже не будет. Перемены последних месяцев коснулись всей цепочки: от получения лицензии на пользование недрами до сбыта золота в слитках.

К 2022 году российская золотодобывающая отрасль подошла с очень хорошими показателями. В последние годы наша страна прочно закрепилась в тройке государств-лидеров по объёмам добычи жёлтого металла, причём 2021 год завершила, оказавшись на втором месте в мире: мы пропустили вперёд Китай, но обогнали Австралию.

С вводом новых мощностей, включая, например, Сухой Лог, Россия имеет все шансы стать номером один на планете. При этом развиваться отрасли придётся в жёстких условиях санкций, закрытых внешних рынков и инвестиций. О том, в какой ситуации оказались российские добытчики, поговорили участники одной из сессий «Майнекс 2022».

Подвести черту

Итак, почему большая трансформация 2.0 и на какой период пришлась трансформация 1.0? Председатель Союза золотопромышленников Сергей Кашуба объяснил: предыдущим этапом можно считать все 30 лет существования новой России, за которые отрасль пришла в своё современное состояние, ведь советский период — это совершенно другие реалии.

«Лихие 1990-е» ещё живы в памяти. Развалился Советский Союз, рухнула и структура золотодобывающей промышленности: вместо 11 крупных отраслевых объединений возникает порядка 700 новых частных недропользователей, объёмы добычи в стране падают. Основную долю в этот период имеют россыпи — на них приходится порядка 70% объёмов, после эта доля начинает планомерно снижаться.

В 1990-х у золотодобытчиков не было стройной нормативно-правовой системы: жёсткое регулирование советского типа ушло, а главный документ отрасли — закон «О драгметаллах и драгкамнях» — приняли только в 1998 году.

С финансированием тоже беда: государство постепенно уходит от этой задачи, советское авансирование, «золотые кредиты» Роскомдрагмета, вексельные кредиты Гохрана оказались неэффективными инструментами. С середины 1990-х коммерческие банки постепенно начинают брать на себя сезонное (до конца года) авансирование предприятий отрасли.

Что касается геологоразведки 1990-х, то она в этот период практически не ведётся, специалисты называют время «потерянным десятилетием». В основном в эти годы происходит перераспределение между недропользователями МСБ, разведанной в период СССР.

В этот период в отрасль начинали заходить иностранные компании, но, отмечает Сергей Кашуба, они не придали золотодобыче импульса и не смогли развить крупные российские месторождения. А сделали это или делают сейчас наши, отечественные предприятия. Скажем, на Дукатское пыталась зайти канадская компания, сейчас же это действующий объект «Полиметалла». Сухой Лог, который готовит к запуску «Полюс», был в руках у австралийцев. Светлинское могло бы стать объектом британской компании, но добычу здесь ведёт наша «Южуралзолото». Ну и так далее.

Заканчивается первое из трёх десятилетий Новой России, и в отрасли начинается период первичной консолидации. В золотодобычу приходит капитал, появляются крупные компании: 6 предприятий лидеров в 2010-х добывают 40% российского золота. В стране не остаётся крупных месторождений с запасами золота, что приводит к экспансии российских золотодобывающих компаний («Полиметалл», «Нордголд», «ГеоПроМайнинг» и других) за рубеж.

С геологоразведкой же по-прежнему всё непросто. Крупные компании выбирают более простой путь: не проводить ГРР с нуля, а приобретать компании, обладающие подтверждёнными запасами. Соотношение затрат государства к частным инвестициям, по данным Союза золотопромышленников, в этот период составляет 1:11. При этом мотивации для ведения ГРР частными компаниями нет, то есть нет стимулов «сверху».

Нормативно-правовая база в 2000-х — это по-прежнему множество административных барьеров: сохраняется жёсткое регулирование отрасли, не хватает лоббистского ресурса.

Структура финансирования отрасли меняется в 2000-х. Государство в лице Гохрана полностью уходит от этого процесса, зато активизируются коммерческие банки, которые переходят от сезонного к среднесрочному кредитованию до 2–3 лет.

В отрасли появляется банковское проектное финансирование, а в целях привлечения долевого капитала компании с золотодобывающими активами в России проводят первичное размещение акций на иностранных и российских фондовых биржах — на последних, конечно, заметно реже.

И вот, в 2010-х золотодобывающая отрасль уже становится узнаваемой — такой, какой мы знаем её сейчас. Союз золотопромышленников называет этот этап десятилетием интенсивного роста. В России появляются компании-лидеры, которые являются крупными не только в масштабе страны, но и в планетарном. Скажем, «Полюс» в прошлом году оказался на третьем месте в мировом рейтинге.

К 2018 году завершился процесс консолидации: 5 крупнейших игроков добывают 50% российского золота, на долю 25 крупных компаний приходится около 77,8% от общей добычи. Правда, остальные 22% распределены между 550 компаниями.

Благодаря высоким ценам на золото и крупным инвестициям в отрасли, объёмы добычи в России росли среднем на 3–5% в год, и только в 2020–2021 годах наметилось снижение на 1%.
Экспансия российских компания за рубеж замедлилась («Полиметалл» — Казахстан и Армения; «Хайлэнд Голд» — Киргизия; «Нордголд» — Казахстан; Буркина Фасо, Гвинея; «Русская платина» — Киргизия; «ГеоПроМанинг» — Армения).

Рудное золото в 2010-х окончательно взяло верх над россыпным, и сегодня объёмы распределяются так: 73:27. Кстати, это всё равно большой процент и большой объём, не характерные для других стран-лидеров золотодобычи.

Что касается инвестиций в ГРР, то здесь ведущая роль по-прежнему остаётся за частными компаниями, государство участвует в процессе в меньшей степени, в 2020 году соотношение было 1:13. При этом появилось стимулирование участников рынка к ведению ГРР — в первую очередь речь идёт о заявительном порядке лицензирования.

Постепенно в отрасли исчезают и многочисленные административные барьеры, хотя, отмечают в Союзе золотопромышленников, коренного изменения горного законодательства не происходит, что снижает инвестиционную привлекательность российских недр.

Финансирование золотодобывающей отрасли за прошедшее десятилетие, можно сказать, сложилось. Коммерческие банки полностью финансировали и россыпную, и рудную добычу, государство в лице Гохрана ограниченно финансирует отдельные компании.

Санкции 2014 года несколько изменили систему, ведь российские банки и компании лишились доступа к зарубежным рынкам капитала. Что касается бирж, то первичного размещения золотодобывающих компаний на иностранных площадках не происходило, шёл делистинг, игроки отрасли переходили на Московскую биржу.

Вот с такими показателями мы подошли к 2022 году, когда, по мнению Сергея Кашубы, обстоятельства заставили нас подвести черту под очередным этапом и вступить в новую эпоху. Союз золотопромышленников проделал большую аналитическую работу и подготовил для круглого стола «Майнекс 2022» подробную презентацию, в которой отразили важнейшие изменения в золотодобыче. Эта презентация и задала формат отраслевой дискуссии.

Доступ к недрам

Специалисты проанализировали всю цепочку работы с драгоценным металлом: от геологоразведки до рынка сбыта. И начали, как и положено, с лицензирования. Сергей Кашуба воздержался от оценок происходящего и взял на себя только задачу констатации фактов.

Для российских компаний на этом этапе всё более-менее осталось по-прежнему, а вот для иностранцев поправки в закон «О недрах» изменили порядок лицензирования — это коснулось не только золотодобычи, но и недропользования в целом. По сути, эти поправки означают, что недра в России смогут разрабатывать только отечественные компании.

Кроме того, вступил в действие указ президента на запрет сделок с акциями или долями компаний, связанных с «недружественными» государствами. Что касается добывающей отрасли, то в указе прямо указаны полезные ископаемые, на которые распространяется запрет. Это новшество в российском законодательстве, правда, временное, пока речь идёт о действии до конца года.

Что касается нашумевшего юниорного движения, то до 2022 года можно было говорить об умеренном прогрессе в развитии этого рынка. Юниоры вроде бы появились, но вот задача восполнения МСБ так и осталась задачей.

Эксперты отрасли склоняются к тому, что небольшим геологоразведочным компаниям не хватает финансирования: ну нет у нас такой структуры, как, например, в Канаде. В этом году СПБ Биржа запустила инфраструктуру юниорных проектов.

«Биржа создаёт инфраструктуру финансирования разработок горной отрасли, которой ранее в стране не существовало. И уникальность её заключается в том, что финансированием разведывательных работ запасов смогут заниматься именно частные инвесторы, у которых ранее не было доступа к такому типу инвестиций, имеющему большой потенциал роста в силу ранней стадии развития эмитента», — прокомментировал нововведение член Совета сегмента «СПБ Юниоры» Алексей Германович.

Что ж, поживём — увидим.

Тасуется колода

Следующее важное изменение — это корректировка самого ландшафта российской золотодобывающей отрасли. Как мы говорили, в предыдущие десятилетия сформировался достаточно устойчивый список лидеров отрасли.

Так вот, сегодня мы видим активизацию сделок слияния и поглощения, причём перемены происходят и на самом верху рейтинга, и в компаниях, так скажем, второго эшелона. Какие-то сделки уже состоялись, какие-то пока только анонсированы.

Одна из самых обсуждаемых новостей в последние месяцы — это, конечно, продажа активов Kinross Gold, которые теперь вошли в состав Highland Gold. В сделку вошли рудники «Купол» и «Двойное», проект Чульбаткан, ряд площадей для геологоразведки и объекты производственной инфраструктуры.

Стоит ожидать, что в этом свете Highland Gold заметно поднимется в рейтинге недропользователей по итогам года. Причём через несколько дней после закрытия сделки Highland Gold продал Чульбаткан «Полюсу». Причиной продажи компания назвала необходимость существенных инвестиций в развитие и разработку месторождения, хотя объект называет одним из самых перспективных в России.

Не менее эффектными стали приобретения «УГМК». Летом этого года компания выкупила акции одного из крупнейших в России «россыпников» — «Сусуманзолото». И настоящей бомбой стало приобретение «УГМК» активов «Петропавловска» — компании из пятёрки лидеров российской золотодобычи.

Таким образом, на золотом рынке появился новый мощный игрок, который, по всей вероятности, займёт место в первых строчках рейтинга, ведь до этого «УГМК» была производителем разве что попутного золота.

Из менее громких событий можно назвать продажу Кун-Манье — месторождение британской Amur Minerals перешло в структуры Владислава Свиблова (владеет Highland Gold). Кроме того, Orsu Metals продаёт Сергеевское.

«Учитывая санкции, введённые против России, и, как следствие, невозможность привлечь дополнительное финансирование в горнодобывающий проект, дальнейшее развитие Сергеевского месторождения невозможно», — говорится в сообщении компании. Комментарий в целом отражает общее положение дел в отрасли.

Изменения происходят и в составе собственников, советов директоров компаний. Так, в отрасли активно обсуждают отставку Павла Грачёва, который возглавлял «Полюс» с 2014 года. Покинул он и совет директоров компании.

Впрочем, в официальном сообщении золотодобытчика указано, что эти события никак с санкциями не связаны, а ушёл Павел Грачёв, чтобы заняться собственными проектами. Пост гендиректора «Полюса» занял Алексей Востоков, который раньше также входил в совет директоров.

Тот же комментарий: «Принял решение сфокусироваться на собственных проектах», — сопровождает и официальное сообщение об уходе с поста генерального директора группы Nordgold Николая Зеленского. Его место занял Георгий Смирнов, который ранее был финансовым директором группы.

И таких примеров организационно-кадровых изменений в отрасли достаточно.

Иностранцы в России

Уход из России иностранных поставщиков оборудования и технологий — это ещё один отраслевой тренд, который нельзя не отметить. Впрочем, эти изменения и на виду, и на слуху, о них говорят все, и мы на страницах нашего журнала неоднократно делали обзоры рынка того или иного оборудования в нынешних реалиях.

Комментируя ситуацию, Сергей Кашуба отметил, что российский рынок покинули не только поставщики техники, но также консалтинговые и аудиторские компании, международные инжиниринговые предприятия, специалисты по лабораторному изучению и пробоподготовке, поставщики ПО.

Говоря об этом, Сергей Григорьевич обычно сопровождал перелистываемые слайды репликами «Флаг в руки» и «Скатертью дорога». Говорить об этом аспекте работы добывающих предприятий сегодня довольно непросто, поскольку иностранные игроки уходят и возвращаются, или уходят, но не совсем, в общем, сформированный и распределённый ранее рынок очевидно перестраивается.

Партнёр «Б1» Дмитрий Ковалёв, готовясь к дискуссии на «Майнексе», побеседовал с топ-менеджерами золотодобывающих и — шире — горно-металлургических компаний, чтобы собрать обратную связь и получить общее представление о настроениях в отрасли. Собеседники Дмитрия обозначили болевые точки: если говорить о технике, то это рудоразмольные мельницы и горный транспорт.

На замену в теории должны встать китайские производители, хотя участники рынка отмечают, что при таком раскладе определённо встанет вопрос о сервисе, поставке запчастей и сроке службы оборудования.

То же самое г-н Ковалёв услышал о КГШ: возможна работа с китайскими аналогами, но по качеству они уступают продукции премиум-брендов (подробнее о ситуации на рынках КГШ и рудоразмольного оборудования вы можете прочитать в материалах, опубликованных в № 5, 2022 журнала).

При этом г-н Ковалёв, ссылаясь на своих собеседников, отметил, что сервисные компании, которые обслуживают горную технику, остались на российском рынке и стараются продолжать работу.
Что же касается консалтинга и аудита, то здесь российский рынок покинули не все опытные игроки. Так, «Б1» — это «наследник» EY, выведенный из состава международной аудиторской сети и сменивший название.

«Да, сейчас, в моменте, отрасль меняется. Но наша заявленная тема звучит как «Большая трансформация», и имеет смысл говорить о том, к каким трендам приведут текущие изменения. Что касается ситуации с поставкой техники и запчастей, скорее всего, санкционные ограничения будут сохраняться, развиваться, мы будем искать альтернативных поставщиков и альтернативные пути поставок.

Но нужно понимать, что в нашей отрасли есть довольно простые технологии, например, гравитационного обогащения — здесь поставщиков реально заменить. Но есть и автоклавы, где нас ожидают заметные сложности.

Если же говорить о китайских аналогах, то тут нужно обсуждать не только возможность замены, но и вопрос о том, смогут ли китайские поставщики в принципе закрыть наш огромный спрос. И в этом смысле текущий вопрос поставок оборудования действительно может отразиться на развитии отрасли», — высказался начальник отдела стратегического планирования ПАО «Селигдар» Дмитрий Парфёнов.

Иностранцы в добыче

Из России уходят не только поставщики оборудования, но и сами недропользователи — компании с иностранным участием, имеющие золотодобывающие активы в нашей стране. Впрочем, это история не 2022 года, здесь ситуация развивается не так стремительно.

Пик, рассказывает Сергей Кашуба, пришёлся на 2015 год, когда компании, залистингованные за рубежом, добывали 61% от общего объёма добычи из минерального сырья. А вот дальше начался делистинг: в 2015 году акции «Полюса» были исключены из котировального списка Лондонской биржи.

И процент немедленно сократился до 35% от добычи из минерального сырья. По итогам 2021 года речь шла уже о 21% (данные Союза золотопромышленников). И уже в этом году произошли значимые изменения: уход Kinross и смена владельцев в «Петропавловске».

Сейчас мы видим очень скромный список компаний с иностранным участием с золотодобывающими активами в России. Это Polymetal Int. plc, Leviev Group, Auriant Mining AB и Kopy Goldfields AB — перечислены компании, которые занимаются не только разведкой, но и собственно добычей.

При этом в июле нынешнего года Polymetal International plc сообщил, что рассматривает возможность изменения структуры Группы с выделением российских активов в отдельную компанию (напомним, что «Полиметалл» имеет также активы в Казахстане, а зарегистрирована компания на британской территории, при этом работа на российских месторождениях обеспечивает ей второе место в рейтинге по объёмам добычи драгоценного металла в стране). «Полиметалл» не попал под санкции Англии напрямую, но всё-таки инвестиционная привлекательность компании пострадала.

«Оценка и анализ возможной сделки еще не завершены, и на данный момент не может быть уверенности, будет ли она реализована», — сказано в официальном сообщении «Полиметалла».

Сбыт золота

Как и говорил Сергей Кашуба, большая трансформация коснулась всех звеньев в золотой цепочке. И сейчас вопрос не только в том, кто, как и с помощью чего будет добывать золото, но и куда оно отправится после.

В марте 2022 года семь российских аффинажных заводов лишились статуса Gold Delivery: «Красцветмет», «Новосибирский аффинажный завод», «Уралэлектромедь», «Московский завод по обработке специальных сплавов», «Приокский завод цветных металлов», «Щёлковский завод вторичных драгоценных металлов».

О том, насколько это серьёзно и чем нам это реально грозит, в последние месяцы не говорит только ленивый. В Союзе золотопромышленников настроены философски-оптимистично: продукция наших заводов осталась прежней, мы всё ещё выпускаем «четыре девятки», золото не выходит из моды и не портится, так что своего покупателя оно найдёт.

Да, прежние настроенные и понятные каналы сбыта исчезли, но в долгосрочной перспективе это означает, что процесс реализации усложнился, но не остановился.

«20 лет назад я работал в отрасли чёрной металлургии, и в структуре нашего холдинга был департамент, который занимался реализацией продукции. Когда я пришёл в золотодобывающую отрасль, я увидел, что она существует совершенно в другой парадигме.

До текущего момента в компании работали 3–4 человека, которые отвечали за сбыт готовой продукции, может быть, 10, если компания очень большая. Потому что всё было структурировано: ЦБ, Гохран, несколько банков, которые всё скупали.

Сейчас мы столкнулись с тем, что эта система рухнула, потому что оказалось, что внутренний рынок у нас не сформирован, спрос со стороны государства недостаточен. К чему всё это может привести?

А к тому, что золотодобывающие компании, как компании чёрной металлургии, обрастут этими дополнительными структурами. Появятся специальные отделы, которые будут заниматься реализацией, поиском путей, будут отстраивать новые цепочки», — считает Дмитрий Парфёнов.

Сергей Кашуба согласился с тем, что такой вариант развития событий вполне возможен: «Это будет абсолютно новое для нас направление деятельности».

«Мы все можем создавать вот такие экспортные ручейки. Но моя идея состоит в следующем: создать импортно-экспортный банк для золотодобывающей отрасли. Я полагаю, что не стоит нам эти ручейки гнать по массе банков, может быть, эти специализированные операции сольются в один, два или три мощных потока? Но перед тем, как принять такое решение, понадобится всестороннее обсуждение», — рассуждает Сергей Григорьевич.

Вместо иностранных кредитов

Инфраструктура финансирования отрасли золотодобычи, которая выстраивалась многие годы, сегодня тоже претерпевает вынужденные изменения. Ведь как было до недавнего времени? Работали иностранные и российские биржи, участники рынка имели доступ к иностранным кредитам, работало и российское кредитование в рублях, золоте и валюте, свою лепту вносили «наши» и «не наши» фонды прямых инвестиций плюс частные инвесторы. Всю эту структуру Сергей Кашуба с позиции бывшего банкира охарактеризовал как очень серьёзную, сложившуюся и работоспособную.

Пока аналитики воздерживаются от прогнозов, как сложится новая система финансирования отрасли и что останется от прошлого. Однако Союз золотопромышленников уже фиксирует новые тренды, отмечая, что золотодобывающие компании рассматривают программы в виде облигаций.

Так, к тренду уже присоединился полиметаллический холдинг «Селигдар», где совет директоров не только принял соответствующее решение, но и планомерно увеличивает объём размещения биржевых облигаций. В то же время «Полюс» уже выпустил облигации в юанях. Также появилась информация о планах ЮГК разместить дебютный выпуск облигаций объёмом до 10 млрд рублей до конца текущего года.

Вопрос цены

Ну и, пожалуй, одно из самых значимых изменений — это ценообразование. Даже Союз золотопромышленников не берётся предсказывать, что станет новым индикатором цены на золото, а ведь это вопрос принципиальный. Индикаторы прошлого ведь теперь неактуальны: почти столетие London Gold Fixing устанавливали вручную, с 2015 года был запущен механизм LMBA, который стал основой для формирования мировой цены на золото.

И именно на него ориентировался ЦБ при формировании учётной цены. Что будет дальше, пока совершенно неясно: станут ли для нас ключевыми индикаторы Шанхайской биржи по золоту, Moscow World Standard, LMBA или нечто новое, пока можно только гадать.

Сегодняшняя ситуация создаёт сложности для развития золотодобычи в России, и на данном этапе они видятся труднопреодолимыми. Все понимают, что происходит с февраля 2022 года: укрепление рубля ведёт к снижению внутренней цены на золото, что в ряде случаев делает добычу просто нерентабельной.

Возникло новое ценообразование на золото с непредсказуемыми и необоснованными дисконтами со стороны покупателей в лице ЦБ и коммерческих банков. Что касается покупки золота физлицами, то тут дорога открыта, но на этот путь отрасль ступает очень осторожно.

Правда, остаётся вопрос: насколько нужны современному российскому государству те параметры, которых отрасль достигла за прошедшие 30 лет? Нужно ли нашей стране столько золота, сколько готовы добывать существующие компании, нужно ли столько участников рынка? Пока никто из экспертов не может ответить на эти вопросы.

Как бы то ни было, очевидно, что золотодобывающая отрасль переживает значимые перемены. И, как правило, речь идёт о разрушении старых связей, место которых должны будут занять новые. При этом Сергей Кашуба, оценивая 30-летнее развитие отрасли, говорит так: пережили 1990-е, справимся и сейчас.

«2022 год подвел черту в достойной уважения 30-летней истории развития российской добычи, стал годом процветания российской золотодобывающей отрасли и пиком золотого века. 2022 год ознаменовался наступлением новой эпохи в мире, стране, отрасли, прежние парадигмы ушли в прошлое.

Уверен, что в новой парадигме российская золотодобывающая отрасль найдёт свои пути движения вперёд, решит текущие проблемы, напишет и воплотит в жизнь новую стратегию своего развития», — считает Сергей Кашуба.

Текст: Анна Кучумова