В свои 25 лет Екатерина Погорельцева не только главный гидрогеолог на Стойленском ГОКе, но и молодой учёный, победитель конкурса «Талантливая женщина в добывающей промышленности» в номинации «Прорыв года». За плечами Екатерины стажировка в Китае и ответственная работа по изучению влияния хвостохранилищ на подземные воды. А ещё это молодая красивая девушка — наглядное опровержение стереотипа о геологе, как о «бородатом и неухоженном мужике».
— В первую очередь поздравляю Вас с победой в конкурсе. Какие эмоции Вы испытали, когда узнали, что стали победителем?
— Победа была для меня очень неожиданной. В моей номинации было много серьёзных конкуренток из таких компаний, как KinrossGold и «Полиметалл». А у меня опыт работы в добывающей промышленности совсем небольшой, буквально полгода. То есть, когда подавала заявку, то понимала, что, может, ничего не получится. Ну а вдруг?
И я хорошо помню ощущение, как нас пригласили на сцену, и так получилось, что я оказалась возле ведущего. Он достаёт из конверта листочек с именем, разворачивает, и я уже вижу имя Екатерина. В голове мысли: «Да ладно, это серьёзно, это правда со мной происходит?» Это стало большой неожиданностью, честно говоря, не думала, что выиграю, но было очень приятно.
— Как вышло, что Вы решили связать свою жизнь с такой непростой профессией, как геолог?
— С одной стороны, к этому всё шло, а с другой — произошло случайно. В школе мне нравились естественные науки, я люблю природу, меня не пугает непогода. Но сначала я выбирала между профессией медика и военной карьерой. Решила поступать в военную академию в Воронеже, но по определённым причинам этого сделать не получилось. Тогда нужно было быстро принимать решение, а у меня есть родственник-геолог, который и посоветовал подать документы на эту специальность. Но, как говорится, что ни делается, всё к лучшему. Сейчас я уже не представляю себя в военной форме и рада, что выбрала геологию.
— Во время обучения в университете Вы проходили стажировку в Ляонинском техническом университете в Китае. Что нового удалось узнать? Есть ли какая-то разница в подходах к обучению геологов в двух странах?
— Каких-то новых знаний в плане профессии я не получила. Не потому, что нас там плохо учили, а просто программа была выстроена по-другому. Нас в группе было 20 человек, все с разных курсов, выстроить единую программу, удобную для всех, не было возможности. Поэтому изучали дисциплины, которые мы уже прошли в университете в России.
Но в любом случае это было интересно: другие страна, культурные ценности, менталитет. Отличался подход к преподаванию: вся информация была в виде презентаций на английском языке. Ни в коем случае нельзя сказать, что эта стажировка была лишней.
— В 2019 году Вы, уже обучаясь в аспирантуре, получили стипендию Президента РФ для обучения за рубежом. В какой стране и каком университете Вы проходили стажировку?
— Эта стажировка, к сожалению, не состоялась. Она должна была пройти в Китае, но вмешалась эпидемия коронавируса. Обучение несколько раз откладывалось, а потом мне поступило предложение о работе со Стойленского ГОКа. В этой ситуации можно было сидеть дальше и ждать непонятно чего: когда откроются границы, что это за будет обучение, что конкретно я получу от этой стажировки? Я поняла, что нужно идти вперёд, а не зацикливаться на Китае, согласилась на предложение ГОКа.
— С точки зрения научных достижений, развития современных технологий Китай отстаёт от России, опережает её или находится на одном уровне?
— У них больше современных цифровых разработок. За те четыре месяца, что я там провела, мне не всё удалось увидеть, но меня впечатлила возможность наблюдать за работой добывающего предприятия удалённо. Нас провели в зал в университете, мы надели очки и смогли увидеть всё, что происходит в шахте: как ведутся работы, какое используется оборудование. Тебя при этом обдувает воздух, ты слышишь шум вагонеток, складывается полное ощущение присутствия в шахте, хотя на самом деле ты находишься в университете. Я не знаю, есть ли в России такие технологии. Честно, не сталкивалась. При этом население в Ляонине около 2 миллионов человек, по меркам Китая — это город четвертого уровня, даже не центр провинции.
Конечно, таких технологий в нашем университете тогда не было, но я думаю, обижать Белгород не стоит. Быть на шаг позади Китая не так зазорно. Есть поговорка: «Бог создал землю, а всё остальное сделали китайцы». Так что здесь они опережают не только нас, но и весь мир. К тому же сейчас наш университет активно развивается, когда я была там в последний раз, появилось много нового оборудования, которого, к сожалению, не было, когда обучалась я. Так что всё у нас впереди.
— Какое отношение в Китае к женщинам в добывающей промышленности? По сравнению с Россией там более патриархальные установки или, наоборот, сильнее тенденция к равноправию?
— Что касается именно промышленности, я не успела увидеть достаточно, чтобы делать выводы. Что касается отношения к женщинам вообще, то здесь случались странные вещи (смеётся). Так, пришлось столкнуться с предвзятостью преподавателей. Был случай: нам задали вопрос, я ответила на него, но преподаватель сделал вид, что меня не слышит. Сначала я решила, что сказала что-то не то. Но потом руку поднимает мой одногрупник, говорит то же самое, и его ответ называют правильным! Я сижу в растерянности: что это было? Потом мне объяснили, что к женщинам там просто менее серьёзное отношение, они находятся как будто на втором плане. Но надо сказать, что от этого уже отходят, и у молодых преподавателей-китайцев я не замечала такого отношения.
На самом деле стереотипов хватает и в России. Например, что геолог — это неухоженный, бородатый мужик. И при виде девушки, да ещё и на руководящей должности, многие чрезвычайно удивляются. Я думаю, многие абитуриенты выбирают такие профессии, как менеджер, юрист, экономист, потому что представляют себя в рубашке и костюме, в удобном офисе. А геолог «в поле сидит, костры разжигает и землю копает». Но это всё неправда. Важно не то, где ты работаешь, а кем остаёшься, покидая это рабочее место.
— А как Вы сами относитесь к утверждению, что у Вашей профессии «мужское лицо»?
— С этим я не согласна в корне. Даже в такой мужской профессии, как геолог, есть место мягкости и женственности. Замечательно, что девушки могут работать на предприятиях добывающей промышленности. Разнообразие всегда лучше монополизации. Не нужно делить весь мир на чёрное и белое: вот, мол, это мужское занятие, а это нет. Дело не в поле, а в способностях, мотивации человека. И абсолютно неважно, мужчина это или женщина.
Здесь хочется добавить, есть мнение, которое подтверждается и моими наблюдениями, что именно среди гидрогеологов много девушек. Мужчин мало приходилось встречать. Вот и получается, что у гидрогеологии в наших кругах, наоборот, «женское лицо» (смеётся).
— Бытует мнение, что женщине сложнее сделать карьеру в добывающей отрасли, что при прочих равных всегда выберут мужчину, а не женщину. Как Вы считаете, сейчас этот стереотип актуален, или постепенно уходит в прошлое?
— Конкретно мне не доводилось с таким сталкиваться. Если взять общую картину, да, часто можно услышать, что девушке нужно заниматься семьёй, а не делать карьеру. И руководящие должности занимают мужчины, потому что для этого нужна «жёсткость». А женщины не справятся потому что они «мягкие». Но необязательно девушка на руководящей должности должна вести себя как мужчина: стучать по столу кулаком, кричать. Можно намекнуть или просто сказать, что так делать нельзя. Есть разные подходы к таким ситуациям. Ну и в целом эти стереотипы всё же начинают уходить в прошлое.
— Насколько тяжело женщине в Вашей профессии совмещать работу и семью, воспитание детей?
— Я пока не успела обзавестись семьей и детьми. Но я считаю, что это важно, и, скорее всего, в будущем всё это у меня появится. Однако уходить из профессии я точно не собираюсь. Думаю, совмещать можно, если спутник жизни будет помогать, и можно будет делить обязанности. Полагаю, договориться можно всегда, было бы желание.
Здесь существует ещё один стереотип, не очень приятный. Многие мужчины считают, что раз девушка в мужской профессии, на руководящей должности, значит, лучше с ней не иметь дела. Что она готовить не умеет, вести домашнее хозяйство не сможет. Но если человек так думает, значит, это его проблемы. Если, не узнав тебя, он начинает делать такие выводы, значит, дел с ним иметь не стоит.
— Вы реализовали себя и как молодой учёный. Насколько нам известно, сфера Ваших научных интересов лежит в области влияния хвостохранилищ на водоносные слои. Каких результатов Вам уже удалось добиться? На какие материалах Вы опираетесь в своей работе?
— Да, это основная тема моих научных статей. До начала работы на комбинате я опиралась на результаты проведения мониторинга. У нас каждый месяц забирают пробы на режимных скважинах, и на основании этих данных можно проследить, как меняется химия воды, уровни, и делать из этого выводы.
Сейчас пришло понимание, что впереди ещё много работы. Когда находишься за студенческой партой и у тебя ограниченный объём информации, и ты пытаешься его интерпретировать — это одно. А когда попадаешь на само предприятие, всё выглядит уже совсем по-другому. Сказать, что всё плохо — нельзя. У нас вода очень хорошая. Понятно, что какие-то отклонения, которые надо изучить, есть. Пока конкретные разработки, которые могли бы помочь предприятию предотвратить нежелательное воздействие на водоносные слои, у меня в процессе работы. Всё оказалось не так просто, как думалось в студенчестве. Нужно время, чтобы всё систематизировать и правильно понять, и тогда мои разработки смогут принести пользу предприятию.
— Вы работаете на Стойленском ГОКе относительно недолго — с весны этого года. Как судьба привела Вас на это предприятие? Тяжело ли было на первых порах?
— Со Стойленским ГОКом я знакома уже очень давно. У меня были научные статьи, связанные с ним, то есть я уже понимала, что это за предприятие. Когда встал вопрос, куда идти на практику, я сказала, что не хочу сидеть в кабинете, а хочу в карьер. Так я впервые оказалась на ГОКе во время производственной практики. Когда я окончила университет, сразу реализовать себя не получилось. Какое-то время я даже думала уйти из геологии. А потом был звонок с комбината: появилась вакансия, мне предложили работу. Это было неожиданно, но я решила попробовать.
Я уже была знакома с некоторыми людьми, у меня не было каких-то проблем с адаптацией в коллективе. Что касается работы, было непросто. Сразу много всего: работа в шахте, карьере, какие-то нормативные документы, психологические вещи, которым тоже нужно было научиться. Здесь я пока ещё «в процессе», надеюсь, что всё получится.
— На ГОКе Вы занимаетесь геоэкологическим мониторингом подземных вод. К каким выводам Вы пришли: насколько соблюдаются экологические требования на предприятии? Насколько прислушиваются к Вашим рекомендациям или, возможно, замечаниям?
— Я пересмотрела множество отчётов по мониторингу, каких-то превышений нет. Эта вода высокого качества, её вполне можно пить. Единственное, жёсткость повышена, но это относится ко всем подземным водам, это нестрашно. В любом случае такое крупное горное предприятие оказывает влияние на окружающую среду, и нужен строгий мониторинг, чтобы потом не было проблем, и мы воду не загрязняли. Если я вижу, что есть скважина, которую нужно вывести из эксплуатации, руководство меня в этом поддерживает. Понятно, что не всегда это происходит сразу. Такие вещи зависят от бюджета, и моё направление — не единственное на комбинате. Но, по крайней мере, когда я что-то предлагаю, от меня не отмахиваются, а прислушиваются.
— Вы уже многого добились как профессионал в своём деле. Как Вы сами считаете, за счёт чего Вам удаётся добиваться успеха? Какие качества Вам в этом помогают?
— Скромность подсказывает всё списать на удачу, стечение обстоятельств. Но это не совсем правильно. На самом деле мне помогает стремление всегда дойти до сути, выяснить, как и почему это работает. Например, если на комбинате у меня возникает какой-то вопрос, пусть он даже не касается напрямую моей рабочей задачи, я всё равно открою интернет и буду «копать», чтобы знать для себя.
Ещё упёртость. Когда моя поездка в Китай несколько раз срывалась, мне не раз говорили: «Зачем ты туда лезешь, неужели ты не поняла, что ты уже не поедешь в Китай и не нужно биться лбом о стену?» Но я понимаю, что не могу «отпустить» и отказаться, когда уже столько сделано, — будет обидно. То есть доля упёртости, иногда даже ненужной, во мне есть (смеётся).
Ещё одна даже не черта характера, а скорее желание, чтобы в моей жизни происходило что-то интересное. Я никогда не стремилась к креслу начальника, хотелось поездок и эмоций. Сейчас всё это у меня есть — новая, интересная работа. Плюс, конечно, приятно, что она обеспечивает материальный достаток.
— Вы очень занятой человек: работа на предприятии, научные изыскания. Остаётся ли у Вас время на какие-то увлечения, не связанные с профессией?
— Мне очень нравится фотография, какое-то время занималась этим профессионально, проводила студийные съёмки. Сейчас в этой сфере очень сильно выросла конкуренция, правда, Старый Оскол — город небольшой, и здесь можно было бы развернуться, конкурентов здесь ещё немного. К сожалению, сейчас не хватает на это времени, хотя очень хочется. Уже несколько лет сама себе говорю: иди, ищи моделей, фотографируй, сиди в фотошопе, но пока не получается. Может быть, в будущем.
— Какие у Вас планы на будущее? Кем Вы себя видите через 5–10 лет?
— Пару месяцев назад я тоже задала себе такой вопрос. К 25 годам достигла того, что не каждый и в 40 лет имеет. А что дальше? Ведь человек к чему-то идёт всю жизнь, преодолевает какие-то ступеньки, а у меня сразу получилось — раз, и на верхнюю. Я не исключаю, что буду двигаться ещё выше, ставить новые задачи. Останавливаться не собираюсь. Но пока мне нужно адаптироваться на том уровне, где я сейчас нахожусь. Думаю, не стоит торопить события, они и так уже сильно «поторопились». Буду работать, развиваться — а дальше как сложится.
И, конечно, я в любом случае вижу себя женой, мамой. Как раз представится случай проверить, можно ли совмещать карьеру и семью.
Беседовал Андрей Халбашкеев
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.