«Полиметалл» о юниорском движении

В самом начале 2023 года компания «Полиметалл» сообщила о старте нового совместного предприятия с юниором. Речь идёт об освоении крупного порфирового месторождения меди в Тыве.

Это далеко не первый опыт компании: с 2018 года «Полиметалл» проводит конкурс юниорных проектов, да и в целом активно поддерживает это движение. За прошедшие годы мейджер настолько погрузился в тему, что сегодня готов делиться взглядом изнутри.

Специалисты «Полиметалла» фиксируют, что, несмотря на введение и развитие «заявительного принципа», рост числа полученных таким образом лицензий и формальное появление в России юниорных компаний, система не работает так, как было задумано изначально.

Что не так с российским юниорным движением и каким образом реально переломить ситуацию? Своё видение представила руководитель дирекции технологий совместных проектов «Полиметалл» Тамара Головина на конференции «Актуальные проблемы поисковой геологии».

Отметим, что Тамара Александровна — опытный геолог, кандидат геолого-минералогических наук, член Российского минералогического общества РАН и общества экспертов по недропользованию.

Она регулярно принимает участие в круглых столах и конференциях, посвящённых юниорному движению в России, а на «Майнекс — 2022» выступила модератором сессии «Развитие и поддержка юниорного бизнеса». Поэтому, когда специалист, говоря о проблемах отрасли, упоминает, что представляет она своё собственное субъективное мнение, нужно понимать, что это мнение эксперта.

Юниоры и мейджер

Почему «Полиметалл» сотрудничает с юниорами? Здесь, на самом деле, всё прозрачно: компания стремится поддерживать свою сырьевую базу, чтобы в перспективе сохранять объёмы добычи. Сейчас у «Полиметалла» 10 действующих горно-обогатительных предприятий, которые нужно «кормить рудой».

Ежегодно компания добывает примерно 50 т в золотом эквиваленте (так, по данным самого добытчика, результат 2022 года — 1 712 тыс. унций, то есть 48,5 т, плюс 2% к показателям 2021 года). 50 тонн — это, по сути, одно крупное месторождение, то есть, чтобы восполнить этот объём, компании нужно вводить в строй один такой объект в год.

Получается, необходимы постоянные ГРР: «Полиметалл» ведёт работы и своими силами (порядка 100 проектов в 2021 году), а также привлекает к восполнению собственной МСБ юниоров.

«Вся эта юниорная история связана с необходимостью расширить количество проектов, спектр территорий, возможности прироста МСБ и повысить вероятность обнаружения новых месторождений. Сейчас у нас пять активных совместных предприятий, три новых проекта появились в 2022 году. Надеюсь, что в следующем году мы будем демонстрировать не только сухую статистику, но и первые результаты», — рассказала Тамара Головина.

Текущие СП «Полиметалла» — это месторождение Баксы в Казахстане, «Золото Челюскин», Пекинская площадь и Дорожнинский рудный узел на Таймыре, Кытлым на Урале, а также Матенвунай на Чукотке. На последнем в 2021 году не удалось выполнить запланированный объём работ из-за сложной логистической обстановки и проблемами с буровой техникой, итоги 2022 года ещё не подведены.

Почти все проекты — это объекты, где полезными компонентами являются медь или золото (или оба металла сразу). Только Кытлым — это проект поисков металлов платиновой группы.

Понятно, что «Полиметаллу» интересны не все объекты: компании нужны те, которые соответствуют стратегии её развития. Во-первых, имеет значение тип полезного ископаемого — это названные выше металлы плюс серебро. Во-вторых, добытчик стремится восполнить сырьевую базу своих действующих комплексов, а значит, решающее значение имеют расстояние до перерабатывающего комплекса и технология переработки.

Компания нацелена на обнаружение потенциально крупнообъёмных месторождений, и специалисты уделяют внимание также региону и логистике. При этом Тамара Головина отмечает, что большое значение имеет наличие у команды обоснованной геологической идеи, желания её реализовывать и соответствующих компетенций. А вот полученная лицензия не является обязательным условием для создания совместного проекта с «Полиметаллом».

С лицензией и без

Да, мейджер готов работать с юниорами и без лицензии — удивительно, но факт. Удивился и сам «Полиметалл», когда пять лет назад начал эту работу. За прошедшее время накопилась довольно интересная статистика. С 2018 по 2022 год на конкурс «Полиметалла» поступило 116 заявок. Из них с лицензиями были только 39%, остальные — без. По результатам конкурса компания до 2021 года включительно выбрала 9 проектов, которые получили финансирование, и только 2 из них были с лицензией.

«И ещё один важный момент: подавляющее число объектов — это проекты, находящиеся на поисковой (75 заявок из 116) и прогнозной (21 заявка) стадиях. Это несколько не соответствовало нашим ожиданиям: мы думали, что будем рассматривать проекты более подготовленные, где уже есть какие-то ресурсы, которые мы будем донаращивать, и достаточно быстро у нас появится месторождение.

И точно мы не предполагали, что у нас будет такое количество проектов без лицензии. То есть получилось так, что самые интересные проекты с самой мотивированной и компетентной командой не могли получить лицензию», — подчёркивает Тамара Головина.

Так, например, было с месторождением Матенвунай на Чукотке, где в 2019 году «Полиметалл» приобрёл 25% долей в совместном предприятии, а после нарастил свою долю. Партнёром компании стала Mineral Exploration Network (MEN), юниорное предприятие с богатым опытом поисковых работ в Финляндии и Испании. Однако специалисты здесь работают российские, и много лет MEN искала возможности работать в родной стране.

«Мы подавали заявки на поисковые лицензии, которые уходили на аукционы, где выставлялся неприемлемо большой стартовый капитал. И только в конце 2018 года нам удалось добиться своей цели: мы представили свой проект на конкурсе «Полиметалла» и здесь получили поддержку.

То есть при всём сегодняшнем прогрессе, при новом подходе к заявительному принципу без помощи «Полиметалла» мы не смогли выйти на российский рынок», — рассказал директор Mineral Exploration Network Александр Михайлов на вебинаре «Юниорный бизнес. Возможности, реальности и риски», организованном «Мингео».

Юниоры есть или юниоров нет?

Погрузившись в тему, специалисты «Полиметалла» решили разобраться в ситуации. Условия для развития юниорного движения в России вроде бы создали, есть и крупная добывающая компания, готовая приобретать объекты, а вот самих юниоров как-то маловато, причём вся система функционирует, так скажем, не по плану.

Работает ли в России заявительный принцип? Судя по статистике, вроде бы работает. Цифры можно увидеть разные, но, по данным Роснедр, к 2022 году было суммарно выдано более 5 000 лицензий. Кто их получил? По информации Тамары Головиной, из года в год сохраняется такая пропорция: 70-80% составляют лицензии на россыпное золото, остальное — рудное.

Развитие россыпной золотодобычи само по себе — явление позитивное, но основной драгоценный металл в России XXI века всё-таки добывают из руды. Учитывая, что изначально задача юниоров виделась в том, чтобы «подносить снаряды крупным добывающим компаниям», обратим внимание именно на рудное золото.

Из выданных лицензий только 50-60% доходит до стадии утверждения проекта геологоразведочных работ. При этом специалисты «Полиметалла» открыто говорят, что за время существования заявительного принципа компания получила около 120 лицензий. В России работают с десяток крупных золотодобытчиков, которые получили примерно такое же количество лицензий.

Несложные арифметические расчёты показывают, что на те компании, которые в мировой практике принято называть юниорами, в нашей стране остаётся всего-ничего: лицензии выданы, но выданы не им. Причём это ведь проекты, которые получили положительное заключение проекта ГРР, а вот работают они на самом деле или нет, непонятно.

При этом специалисты ЦНИГРИ уже неоднократно обращали внимание на то, что, например, в Амурской области залицензировано всё квадратно-гнездовым способом. Это хорошо видно на схеме распределения фонда недр на золото: тут же буквально ступить негде.

А юниоров при этом нет. По оценкам «Полиметалла», в России сегодня работают не больше сотни юниоров — именно работают. Но, как показывает опыт компании, число потенциальных юниоров, то есть геологических команд, у которых есть квалификация и желание вести ГРР, значительно больше. Но у них нет лицензий.

Традиционно главным барьером юниорного движения в России называют сложности финансирования. Дескать, в Канаде можно выйти на биржу, а как работать у нас? Тамара Головина считает, что корень проблемы всё же не в этом. Сегодня в России тоже появилась биржа, но пока ситуация радикальным способом не изменилась.

Может быть, лиха беда начало, но в «Полиметалле» считают, что сейчас биржа испытывает то же недоумение, какое было у добывающей компании на первых конкурсах юниорных проектов. Как оказалось, воронки проектов, из которых можно было бы выбирать, нет.

«Да просто у нас в принципе нет такого количества проектов, которые могли бы выйти на биржу. Ведь для этого эти самые проекты нужно было готовить определённым образом, и кто умел с этим работать, тот и прежде выходил на биржи — зарубежные. Я думаю, что вопрос финансирования не главный», — считает Тамара Головина.

Дело в том, считает специалист, что далеко не все компании, которые получили лицензии, собирались вести ГРР. Они взяли лицензию, потому что могли её взять. При этом есть компании, которые не могут преодолеть порог входа, хотя заявительный принцип и позиционируется как упрощённый.

Сколько юниоров нужно отрасли?

Количественные показатели, конечно же, определяются целевыми показателями. Зачем нам юниоры, зачем заявительный принцип? Изначально ответ был такой: если упростить процесс выдачи лицензий, в российской добывающей отрасли появится класс юниоров, который есть в других странах. Эти компании смогут закрывать задачи от регионального изучения недр до разведки и внести большой вклад в дело восполнения МСБ.

В следующем году заявительному принципу исполнится 10 лет, срок внушительный. За это время он был расширен и улучшен, например, появилась возможность получить 5 лицензий по 500 км2 (нужно ли это небольшим геологоразведочным компаниям, это ещё вопрос), рассматривается схема вовлечения частных инвестиций в региональное геологическое изучение.

Практика показывает, что эти мероприятия не особенно способствуют развитию юниорного движения. Скорее, эффектом становится заход крупных компаний на стадии регионального изучения и ПМР. Может быть, это и неплохо. Но Тамара Головина напоминает, что задача горнодобывающей компании — добыча, возможно, обогащение полезных ископаемых.

В прошлом номере журнала (№ 1, 2023) мы подробно писали о работе «Полиметалла» с упорными рудами — это сложная задача, требующая финансовых, временных и интеллектуальных ресурсов. Добыча и обогащение — это достаточный объём работ, и специалисты того же «Полиметалла» признают, что в идеале не занимались бы поисками, а приобретали объекты с запасами и ресурсами, работали бы с юниорами на взаимовыгодных условиях. Но крупные добывающие компании ведут поиски собственными силами — это, пожалуй, вынужденная мера.

«Но если мы хотим, чтобы эту работу взяли на себя юниоры, то нужно понять, сколько юниоров нам нужно. Наверняка все, кто занимался планированием, знают известные пирамиды: сколько нужно иметь проектов в портфеле, чтобы получить одно месторождение. Пропорция здесь примерно 1:100. 100 в данном случае должно быть участков, на которых можно вести поисковые работы.

А чтобы они появились, на стадии прогноза должно быть 1 000 поисковых целей. Причём это должны быть не точки на карте, а функционирующие проекты, где идут геологические работы. И вот тогда вся эта пирамида начнёт дышать», — рассуждает Тамара Головина.

Также можно посмотреть, сколько юниоров котируется на зарубежных биржах. Самой «богатой» является Торонтсткая биржа, где зарегистрированы более 600 компаний; более 400 — на Австралийской, это уже больше 1 000, а ведь есть и иные биржи. И руководитель дирекции технологий совместных проектов «Полиметалл» считает, что в России тоже должно быть не менее 1 000 юниорных компаний.

Больше юниоров

Специалист отмечает, что этих показателей вполне реально добиться при соблюдении ряда условий. Первое, что нужно сделать, считает Тамара Александровна, это утвердить схему воспроизводства МСБ и определить роль юниоров (или же предприятий малого и среднего бизнеса, как угодно) в этом процессе.

Сегодня в отрасли негласно считается, что на юниоров возложена определённая миссия, но всё это довольно расплывчато, в нашей нормативно-законодательной базе даже нет такого термина. Нужно определить также место и роль отраслевых институтов, «Росгеологии» и других, выполняющих задачу изучения недр за счёт госбюджета. И уже дальше определить показатели эффективности изучения недр, сроки оценки результатов. Ну и создать условия для достижения заданных показателей.

Если говорить об условиях, то имеет смысл разобраться, что мешает юниорам работать сейчас, почему их количество недостаточно? Об этом очень много говорят на профильных конференциях и круглых столах. Скажем, тему поднимали на прошлогодней «Золото и технологии» (подробнее об этом вы можете прочитать в № 4, 2022 и на dprom.online). Кроме того, вопросу была посвящена специализированная секция прошлого «Майнекса».

По опыту «Полиметалла», главной проблемой является даже не финансирование, а неоправданно долгая и сложная процедура получения лицензии. Тамара Головина рассказала, что средний срок получения «Полиметаллом» лицензии по заявительному принципу составляет 7 месяцев.

Так это крупная компания, у которой есть административный ресурс, оборотные средства. У небольшого геологоразведочного предприятия этого нет. Один из юниоров, получивший поддержку «Полиметалла», добивался лицензии 9 месяцев. Сейчас «Полиметалл» и его компания-партнёр всё же нашли способ начать работу, проект запускают.

«И всё это не оправданно, потому что судьба подавляющего числа проектов решится после первого сезона. Мы ведь говорим о начальных стадиях, тут нужно просто выехать на объект, отобрать геохимию. Зачем для этого договорное финансирование на 6 лет, зачем проект, который предусматривает постановку запасов на баланс, непонятно.

Что предлагаем? Предложение очевидно: нужно упростить порог входа в юниорный бизнес, юниоров просто должно стать очень много. Пусть будет новый вид лицензии: поисковая, фонд поискового задела — как угодно можно назвать. Это должен быть очень короткий срок, достаточный для проведения одного полевого сезона.

Этого хватит, чтобы понять, переходит проект на следующую стадию или нет. Если после этого срока компания не пришла за следующей лицензией, она автоматически сгорает. Тем самым мы уберём нездоровый ажиотаж вокруг этих лицензий: зачем её получать, если это просто, если ты не будешь там работать. Так мы предотвратим «замораживание» лицензии и увеличим количество проектов самых ранних стадий, тем самым насытим пирамиду», — предлагает Тамара Александровна.

Евгений Киселёв, экс-глава Роснедр

«Движение юниоров в России получилось… уродливым. Во всяком случае, оно отличается от канадского. У нас юниоры работают сами на себя: сами нашли запасы, сами их и скушали.

В основном лицензии на геологическое изучение у нас получили маленькие артели. А где юниоры, которые должны подносить снаряды мажорам?».

Виталий Несис, главный исполнительный директор компании «Полиметалл» (цитата «Коммерсанта»)

«Считаю, что крупным компаниям в России, если они заинтересованы в росте сырьевой базы, надо думать над культивацией собственных юниоров.

То есть это формат не канадский, когда юниор привлекает финансирование на бирже. Здесь фильтром проектов выступает сама компания, а юниор организует работы. Верю, что подход сработает».

Сергей Горьков, глава «Росгеологии»

«Относительно юниоров у меня есть чёткая позиция, хотя она и субъективная: разведка на дефицитные и стратегические металлы — это государственная ответственность, однако для работы с другими ПИ государство должно создавать условия для работы бизнеса.

И юниоры должны быть активно вовлечены в решение задачи прироста запасов. С 2019 года «Росгеология» занимает эту позицию, все наши партнерские сделки изначально сформированы из юниорского подхода, для поддержки этого движения мы проводили и проводим необходимые мероприятия.

По сути, в чём проблема? Ведь настоящего движения юниоров в России так и не появилось. Обусловлено это тем, что лицензии у нас не являются предметом оборота, и регуляторики у нас нет. Что ещё нужно для работы юниоров? Нужен механизм финансирования — это выход на биржу или фонды. Нужны сделки, чтобы показать, что они возможны. И нужна компания, которая осуществляет экспертизу».

Текст: Кира Истратова