Как пандемия повлияла на добывающую промышленность? Подводим итоги

Два года назад, когда мир впервые столкнулся с коронавирусом, ограничениями и новой реальностью, прогнозы аналитиков и бизнес-экспертов относительно нашего общего будущего были безрадостными. Шли разговоры и о новом небывалом кризисе, о переделе рынка и глобальных изменениях в экономике.

Но когда первый шок прошёл, бизнес отряхнулся и огляделся, оказалось, что ничего страшного и непоправимого не произошло: жить можно, работать тоже. Добывающая промышленность, которая тоже изначально столкнулась с апокалиптическими прогнозами, также нашла способ существовать и развиваться в новых реалиях. Но, конечно, нельзя говорить, что современные события не изменили отрасль.

Ещё как! И некоторые изменения, пожалуй, уже необратимы.

Не боги горшки обжигают: как прошел форум «Майнекс-2021»

Изменения эти коснулись не только российских предприятий, и ключевые тенденции сегодня являются общими для мировой добывающей промышленности — кого-то они касаются в большей, а кого-то в меньшей степени. Обзор отрасли «в мировом масштабе» представил ассоциированный партнер EY Parthenon Кирилл Козеняшев, участник одного из круглых столов форума «Майнекс-2021».

В своём выступлении он сделал акцент на направлениях инвестиций крупнейших игроков горно-рудной отрасли и рассказал о том, как на их стратегию влияет сложившаяся ситуация. Спойлер: точно так же, как и на все остальные компании с разницей в количестве нулей в суммах инвестиций.

«Мы часто слышим, что в отрасли в последние годы сложилась тяжёлая, непростая ситуация. Однако обратите внимание: практически по всем ключевым сырьевым товарам наблюдается хороший здоровый рост», — оптимистично начал Кирилл Козеняшев.

А ведь действительно. Цена на золото сегодня ниже пиковой, однако показатели по-прежнему высоки. Цены на медь колеблются, но всё равно остаются такими, что добытчикам как никогда хочется работать и развивать свои предприятия. Железная руда в прошлые месяцы позитивно удивляла. Даже уголь — и энергетический, и коксующийся — чувствует себя неплохо, хотя этот сегмент рынка вызывал некоторые опасения.

«Мы видим, что за последние два года ковида, непростых года, сырьевые товары создали некоторый потенциал для того, чтобы произошла новая гонка. Промышленность в целом развивается, основные отрасли потребления сырья имеют хороший рыночный фактор, что говорит о том, что следующие 5 или даже 10 лет будет рост, которого мы так долго ждали, и, возможно, мы зафиксируем и новый суперцикл», — отмечает представитель EY Parthenon.

Кирилл Козеняшев обратил внимание присутствующих на объёмы инвестиций крупнейших отраслевых компаний за последние пять лет: счёт идёт на миллиарды долларов. То есть мейджеры в текущем периоде турбулентности видят возможности для развития своих недостающих компетенций.

В какие же направления инвестировали лидеры отрасли? В первую очередь в декарбонизацию. Здесь можно выделить по меньшей мере два варианта. Во-первых, это вложения в новые «чистые» технологии. Например, RioTinto заявила о своём намерении инвестировать в проекты по производству стали с низкими выбросами углерода.

А во-вторых, это работа с «грязными» активами. Так, AngloAmeriсan, которая зарабатывает основные свои деньги на алмазах и металлах, в прошлом году вложилась в то, чтобы отделить свои южноафриканские угольные активы. Г-н Козеняшев, кстати, отмел, что любой жёсткий регуляторный процесс имеет свою обратную сторону, и рост спроса на энергетический уголь со стороны Китая и Европы, и, как следствие, цены — это результат политики декарбонизации.

Ещё одно направление, которое спикер определил как мейнстрим, — это цифровизация, диджитализация. В качестве иллюстрации Кирилл Козеняшев привёл примеры инвестиций крупных добытчиков в IT-платформы, однако о том, что цифра прочно вошла в жизнь отрасли, мы знаем и по кейсам родного российского рынка.

Впрочем, об этом мы подробнее поговорим далее.

Третий мощный вектор инвестиций — это повышение прибыльности и снижение затрат.

«Наболевший вопрос здесь — это повышение КИО и КТГ, компьютерные системы управления ТОиР — это огромный пласт, это очень востребованные на сегодняшний день решения. Не зря множество компаний, множество стартапов фиксируются именно на моделировании износа оборудования и предвосхищения ремонтов», — уверен Кирилл Козеняшев.

И последнее, о чём мы часто говорим, — это возможность доступа для работы в том или ином регионе. Сегодня мейджеры не гнушаются крупных альянсов: совместные проекты с лидерами рынка — это то, что даёт возможность компаниям быть устойчивыми и сформировать долгосрочное конкурентное преимущество. И, конечно, компании инвестируют в геологоразведку, в получение новых лицензий, дабы сформировать некий задел на будущее.

«В отрасли ежегодно происходит множество транзакций на миллиарды долларов. И это, безусловно, возможность развития для компаний-поставщиков, преимущественно для тех, кто предлагает продукты и услуги для развития обозначенных компетенций», — заключил Кирилл Козеняшев.

Будущее, которое наступило внезапно: на предприятиях чаще внедряют цифровизацию

Вице-президент AVEVA Восточная Европа и Россия Алексей Лебедев отметил важную особенность развития отрасли последних лет: удивительно, но пандемия коронавируса заметно ускорила движение промышленности навстречу цифровизации.

«Мы все когда-то представляли себе автоматизированный завод, обсуждали возможность повышения производительности за счёт цифры. Но будем откровенны: ещё несколько лет назад всем казалось, что изменения эти постепенны и заниматься ими можно не очень активно. И вдруг все мы оказываемся в ситуации с ковидом, и цифровизация, которая до этого развивалась годами, буквально за месяцы развернулась перед нами», — сказал Алексей Лебедев.

А что, собственно, изменилось? На самом деле на наших глазах изменился сам формат работы — методы и средства обмена информацией. Обучение персонала стало возможно в онлайн-режиме, подготовка — на тренажёрах-симуляторах, управление — удалённое: с компьютера или мобильного телефона.

Человека в этой структуре AVEVA вывела как connected worker, «присоединённого работника». Причём это, как объяснил Алексей Лебедев, не только сотрудники, находящиеся на заводе, это ещё и управляющий производством, и главный инженер, менеджер по техническому обслуживанию и IT-менеджер.

«Всех этих сотрудников объединяют информация, данные. Информация эта накапливается постепенно, по мере развития проекта, и к моменту ввода объекта в эксплуатацию мы уже обладаем большим объёмом иданых о нём», — объясняет Алексей Лебедев.

И в этом смысле цифровой двойник, который сегодня позиционируется как венец цифровизации, — это не только данные об объекте в реальном времени. По мнению специалистов AVEVA, это только один из девяти слоёв, но есть и другие: транзакционные данные, 3D-модель, электронная таблица, лазерное сканирование, схемы, изображения, нативные файлы и документы.

«Информация собирается на разных этапах жизни актива, и все эти данные нужны, все они должны быть взаимосвязаны по определённым правилам. На сегодняшний день существует чёткая понятная методология, как объединять и готовить информацию, потому что просто данных с актива недостаточно — их нужно очищать от аномалий для того, чтобы правильно интерпретировать.

Далее информацию нужно передать так, чтобы она не потерялась. А в итоге мы получим то, о чём говорили ранее: общую информационную среду, в которой могут работать разные специалисты и принимать необходимые решения», — комментирует Алексей Лебедев.

Во всяком случае это то, к чему стремится отрасль. По мнению большинства специалистов, полноценного функционирующего цифрового двойника предприятия или хотя бы отдельного технологического процесса в реальности пока нет — это некий горизонт.

Алексей Лебедев считает, что первым шагом в создании цифрового двойника является определение эталонной модели и модели зрелости на корпоративном уровне.

В AVEVA выделяют пять уровней: от начального до платинового. Последний подразумевает «полностью автономное предприятие с удалённым мониторингом из одной локации». И элементы такой системы уже работают на реальных производствах.

Добыче нужен человек

Пока мы говорили об изменениях отрасли, которые можно назвать позитивными. Но есть и другая сторона медали: цифровизация отрасли, запуск новых объектов и новых мощностей сформировали дефицит кадров. Проще говоря, кто будет реализовывать все эти проекты, кто будет работать с массивом данных?

Об этом говорил и Кирилл Козеняшев, обозначая нехватку специалистов как проблему горнорудной отрасли по всему миру, этот вопрос обсудили представители крупнейших горнорудных компаний России на отдельном круглом столе «Майнекса».

Подробнее о текущей ситуации рассказал партнер «БрэйнХант» Роман Межуев. Его доклад был посвящён положению дел в отрасли золотодобычи, однако сделанные выводы, по словам самого эксперта, можно распространить на горнорудную отрасль в целом.

Говоря о причинах острой нехватки квалифицированных кадров в отрасли, Роман Межуев, помимо очевидных моментов — наращивания мощностей и ресурсной базы, — отметил следующие. Некоторые специальности «перегреваются работодателями и рынком», и в результате такие востребованные специалисты начинают просить зарплату больше, и их вознаграждение растёт опережающими темпами.

«Компании активно конкурируют друг с другом за персонал. Почему так? Да потому, что лицензионные площади у всех предприятий свои, доступ к технологиям, доступ к каким-то новым практикам и ресурсам тоже примерно одинаков, а вот персонал у них общий, и за него идёт борьба», — отметил г-н Межуев.

К причинам нехватки персонала специалист отнёс и низкую привлекательность рабочих специальностей среди абитуриентов, и отсутствие мотивации у уже дипломированных специалистов идти на работу по специальности: по данным «БрэйнХант», 35% выпускников не работают по профессии.

К этому Роман Межуев добавляет низкую квалификацию выпускников учебных заведений, что заставляет работодателей «доучивать» людей на местах, а также «инертность» самих добывающих предприятий по привлечению и удержанию людей в компании — не все работодатели оперативно реагируют на вызовы времени. Как следствие всего этого фиксируем ещё один тренд — увеличение затрат на персонал в структуре себестоимости предприятия.

Подтверждением слов г-на Межуева служит статистика компаний интернет-рекрутмента, которые фиксируют рост числа вакансий в разделах «Добыча», «Разведка и разработка месторождений», «Металлы» почти на 400% с 2020-го по 2021 годы. Можно считать, что это отражение текущих потребностей отрасли.

«Интересная тенденция: растёт и число вакансий в разделе «Уголь». Связано это с тем, что угледобывающая отрасль является, по сути, донором персонала для золотодобывающей. Исторически на золоте зарплаты больше, чем на угле, поэтому работники переходят из одной отрасли в другую, и в результате у угольщиков тоже появляются вакансии», — отметил Роман Межуев.

Какие специалисты нужны отрасли? Если коротко, то все: практически на всех уровнях есть свои незакрытые вакансии, проблема более-менее решается только в части поиска вспомогательного персонала и неквалифицированных специалистов. Но есть по-настоящему острые моменты. Во-первых, это дефицит геологов: не хватает и руководителей высшего и среднего звена, и линейных ИТР.

Трудно найти и специалистов по работе с операционной эффективностью, притом, что, напомним, работа с затратами, стремление снизить себестоимость производства — это отраслевой тренд. Не хватает также руководителей на новые проекты, включая направления строительства, проектирования и ввода объектов в эксплуатацию.

Достаточно сложно также оказывается найти сильных линейных механиков. Зато, как правило, нет трудностей со специалистами металлургического комплекса и энергетиками — последние, в частности, могут перейти в отрасль из предприятий смежных отраслей.

И теперь очень важный момент: почему специалисты начинают «смотреть на сторону» в поисках другого места работы? Понятное дело, что хотят больше денег, хотят карьерного и профессионального роста.

Однако 73% специалистов отрасли (по данным исследования «БрэйнХант») хотят новую работу потому, что считают управленческий состав компании неэффективным и некомпетентным. 52% назвали ключевым «демотиватором» высокий уровень бюрократии в компании и чрезмерный контроль за сотрудниками.

Нужно отметить, что это очень тревожный звоночек для добывающих предприятий, потому как без квалифицированных сотрудников, которых не удаётся удержать банальной премией, не будет ни декарбонизации, ни повышения операционной эффективности, ни цифровизации, ни новых объектов.

Текст: Кира Истратова

На правах рекламы

Спонсор статьи: ООО «СГП»
115184, г. Москва, пер. Новокузнецкий 1-й, 10а, оф. 24
650066, г. Кемерово, пр. Октябрьский, 28 б
8 800 700-12-09
8 (3842) 45-11-11
info@sgp.su
sgp.su