Профессия геолог: кадровые проблемы

Как правило, говоря о стратегических приоритетах в сфере геологического изучения недр, специалисты упоминают «заявительный принцип», исчерпание поискового задела, подготовку перспективных участков и прочее.

Однако, выступая на конференции «Актуальные проблемы поисковой геологии», генеральный директор ФГБУ «ЦНИГРИ» Александр Черных начал свой доклад с другого вопроса: а кто, собственно, будет решать все эти задачи, если в геологии наблюдается острая нехватка квалифицированных кадров.

В последнее время об этой проблеме в отрасли говорят всё чаще, кадровый дефицит обсуждают на разных площадках. В прошлом году в рамках «Майнекса» под эгидой «Росгеологии» даже прошёл открытый Научно-технический совет «Геология и общество», участники которого обсудили и вопросы профессиональной подготовки геологов, и место этих специалистов в индустрии, и образ геолога в представлении современной молодёжи и в целом людей, не связанных с профессией. Здесь, а также в процессе других дискуссий, специалисты нащупали болевые точки отрасли и предложили некоторые меры по решению возникшей проблемы.

Между прочим, первое, что отметили специалисты ЦНИГРИ, говоря о дефиците геологов, — это отсутствие как таковой структуры, которая бы на регулярной основе отслеживала кадровое состояние отрасли. Информацию пришлось собирать из разнородных источников. По оценкам института, в отрасли сегодня работают порядка 62 тыс. человек — это не только геологи, но и все, кто связан с геологической сферой.

Из них сотрудников, выполняющих именно геологические работы, порядка 25%. Причём от года к году наблюдается стабильное снижение количества специалистов, занятых на профильных предприятиях: это касается и «Росгео», и Роснедр, и профильных компаний, и даже РАН.

При этом, как отметил участник «Майнекс 2022», руководитель Федерального агентства по недропользованию Евгений Петров, какую бы продукцию, какой бы вид сырья мы ни взяли, в начале цепочки всегда стоит геолог.

«Возьмём важнейший триумвират: обеспеченность полезными ископаемыми, технологии и кадры.

Кадры в данном случае — ключевой момент. Если у нас не будет специалистов, наша ресурсная база, наше технологическое обеспечение — всё это не будет иметь значения. Сегодня сложилась критическая ситуация с кадрами: так как мы занимаемся геологией и как фундаментальной наукой, мы фиксируем практически полное вымирание некоторых профессий, например палеонтологов, стратиграфов.

Мы теряем эту школу, она уходит вместе с уважаемыми учёными, которые сейчас уже в преклонном возрасте. И мы видим, что смены-то нет. А если мы потеряем фундаментальную геологию, то все остальные направления в кратко- и среднесрочной перспективе будут деградировать», — подчёркивает г-н Петров.

Смена поколений

О том, что в геологии не произошло необходимой для развития отрасли смены поколений, говорят многие специалисты. Так, в ЦНИГРИ фиксируют тревожную тенденцию — увеличение доли пенсионеров: средний возраст геологов растёт, а вот доля сотрудников в самом продуктивном возрасте 40-55 лет сокращается.

А что же молодежь, неужели выпускники школ не идут на геологические специальности? На самом деле, идут, и в последние 5-7 лет в российские вузы ежегодно выпускают порядка полутора-двух тысяч молодых специалистов — это данные Минобра. Правда, это, опять же, сумма по всем геологическим специальностям: здесь и дистанционные методы исследования, и землеустройство, и др.

При этом Евгений Петров отмечает, что из набранных на геологические специальности студентов только 50-60% доходят до диплома, а из них в отрасли остаются только 30%. То есть государство вкладывается в этот процесс, вузы готовят молодых специалистов, несколько тысяч в год, но реально в геологии из них впоследствии работают только десятки.

Евгений Петров, который много ездит по стране и посещает профильные вузы или геологические факультеты, поделился наблюдением. Если зайти в большинство таких учебных заведений и взглянуть на них глазами вчерашнего школьника, скорее всего, мысли будет одна: «Не дай бог мне здесь учиться!».

«Связано это с тем, что многие наши учебные заведения пребывают в тяжёлом материально-техническом положении. Та учебная программа, по которой работают вузы, далеко не всегда соответствует реальным современным вызовам рынка. Мы глубоко погрузились в проблему и увидели, что нам необходимо, помимо всего прочего, заниматься самим образовательным процессом и преподавательским составом.

В геологии произошло катастрофическое старение педагогов, устарели и программы. Я сейчас не говорю о фундаментальных основах, их нужно преподносить, но практические знания, которые дают студентам в наших вузах (не во всех, есть исключения), несовременны», — настаивает Евгений Петров.

Добавим к этому ещё один момент — стартовые знания абитуриентов оставляют желать лучшего. На эту проблему обратили внимание специалисты ЦНИГРИ. Конечно, если смотреть на МФТИ — один из вузов-лидеров, который готовит прекрасных специалистов и имеет большой авторитет, кажется, что всё в порядке.

Средний балл ЕГЭ по одному предмету при поступлении здесь 92, а для того, чтобы пробиться на некоторые специальности, нужен балл и повыше плюс дополнительные достижения вроде победы в олимпиаде. Но вот в МГУ средний балл уже ниже — 84, геофак МГУ — 80, а в среднем по стране для поступления на бюджет достаточно 61 балла, для платного обучения — и вовсе 53. Цифры говорят сами за себя.

Руководитель дирекции технологий и совместных проектов «Полиметалла» Тамара Головина считает, что такие показатели очень опасны для отрасли. Мы уже говорили, что далеко не все поступившие в вузы на геологические специальности становятся геологами.

Тамара Александровна объясняет это тем, что они и не собирались идти в отрасль: молодые люди просто поступили на ту специальность, для которой им хватило баллов. При этом стали студентами престижного санкт-петербургского или московского университета. Но специалистов на действующих предприятиях в итоге не прибавилось.

Кроме того, специалисты ЦНИГРИ сделали запрос в ВАК и получили данные о динамике подготовки
кадров высшей категории. Оказалось, что в России готовится всего лишь 33-55 кандидатских и 5-10 докторских диссертаций в год. Директор института обращает внимание на то, что цифры критически малы.

«Картина грустная. Мы говорим о стратегических приоритетах, но кадровое обеспечение — это основа, без него вряд ли возможно какое-то движение вперёд и восполнение МСБ», — говорит Александр Черных.

Учиться и работать

Ещё одна проблема, на которую обращают внимание участники отраслевых дискуссий, связана с географией. Учёные ЦНИГРИ подчёркивают, что что порядка 65% от общего количества молодых геологов выпускают вузы ЦФО, ЮФО и СЗФО.

«По нашим оценкам, через год-два примерно половина молодых специалистов остаются в профессии, остальные же уходят в другие сферы деятельности. При этом особенно востребованы геологи в Сибири и на Дальнем Востоке, а здесь ежегодное поступление таких выпускников — примерно 400-500 человек. Это очень мало», — рассуждает Александр Черных.

О необходимости переноса вузов из столиц ближе к производству на прошлогоднем «Майнексе» говорил и исполнительный директор НП «Горнопромышленники России» Анатолий Никитин. Он подчёркивает, что возможность получать практические навыки во время учёбы позволяет лучше освоить профессию.

«Одно дело поехать на неделю или месяц из Якутии в Москву и получить некоторые романтические впечатления о профессии геолога. И совсем другое — на месте учёбы получать запросы с производства и отрабатывать их вместе с наукой.

Мне очень понравилось, как работа выстроена в Кемерове, где студенты КузГТУ имеют возможность учиться и работать, причём слушать опытных специалистов и тут же делиться кейсами с производства.

То есть они применяют свои знания на практике и одновременно могут усовершенствовать науку. Мне кажется, такой симбиоз даёт отличные результаты», — рассуждает г-н Никитин.

Несколько месяцев назад наша редакция записывала интервью с опытным практикующим бурильщиком Максимом Матвеевым, который поступил в СибГИУ на заочное отделение, чтобы иметь возможность претендовать на руководящую должность.

И он подтвердил слова Анатолия Никитина: в институте он узнаёт много нового, при этом обучение ведут и теоретики, и практики горного дела, а к работающим специалистам здесь не относятся как к студентам-несмышлёнышам. То есть в горнорудной отрасли этот самый симбиоз удалось создать, должен быть такой и в геологии.

Примечательно, что о тех же проблемах говорят специалисты работающих на рынке геологических компаний. Директор ООО «СГП — ГЕОЛОГИЯ» Антон Куликов называет нехватку кадров одним из главных факторов, сдерживающих развитие бизнеса. Он отмечает, что дефицит специалистов и рабочих всех уровней наблюдается не только в геологоразведке, но и в смежных отраслях.

«Я связываю текущее положение дел в первую очередь с демографической ситуацией. Численность населения Сибири и ДФО существенно ниже, чем в европейской части России. Жизнь в наших регионах сама по себе трудная и дорогая, и даже высокая зарплата не мотивирует работников к переезду в наши регионы.

Если крупные компании ещё как-то справляются с кадровым дефицитом, в основном за счёт вахтовиков, то малому и среднему бизнесу такую конкуренцию не выдержать. Поэтому нам не обойтись без помощи государства.

В моём понимании это может быть создание комфортной инфраструктуры, стимулирующей приток населения в наши регионы. Это медицина, образование, авиа, ж/д и дорожная инфраструктура, развитие культурной среды, рекреационных зон. Нужно обеспечить не только создание, но и доступность уже существующей комфортной среды», — считает Антон Куликов.

Касается всех

Однако пока двустороннего движения не получается, и сегодня, отмечают специалисты, добывающие компании, они же работодатели для геологов, существуют сами по себе, а вузы — сами по себе.

«Нужно, чтобы общественность на базе Роснедр, «Росгеологии» объединилась и сфокусировалась на  кадровом вопросе. В 2022 году мы провели опрос среди недропользователей, чтобы выявить потребность в кадрах, чтобы наладить работу с Минобром. И почти все компании ответили, что ни предложений, ни вопросов по развитию кадрового потенциала у них нет.

Я стал лично обзванивать коллег, которые регулярно просят у меня геологов. Если специалисты нужны, почему мы получили такие ответы? Мне объяснили это так: письмо, мол, пошло по линии HR, а там запроса нет.

Коллеги, нам нужно объединиться, чтобы сформировать потребность отрасли: кого мы выпускаем и в каком количестве! Ситуация критическая, и через пять лет мы не то что окажемся в яме, мы даже границ видеть не будем.

И станет неважно, какие усилия мы прилагаем для развития МСБ, для снижения себестоимости продукции. Если некому будет с этим работать, все наши усилия окажутся напрасными», — подчёркивает Евгений Петров.

Участники профильных дискуссий объясняют: сегодня сложилась система, при которой недропользователи сами воспитывают кадры для себя. Дескать, зачем переучивать молодых специалистов, которых пять лет учили в вузе по устаревшей программе? Хочешь делать хорошо — делай сам.

Казалось бы, что в этом плохого, ведь такая практика — это обычно повод для гордости компаний. Но на деле получается, что силы и средства, которые тратит государство на содержание вузов, улетают в никуда. Анатолий Никитин отметил, что горно-геологические отделения профильных вузов сегодня жалуются на недобор абитуриентов. А те молодые специалисты, которые всё же получают диплом, далеко не всегда остаются в отрасли — об этом мы писали выше.

«Мне очень не нравится сложившаяся тенденция, когда каждая горно-обогатительная компания готовит кадры сама для себя. Причём это касается даже небольших предприятий: скажем, «Приморскуголь» каждый год готовит для себя 600 человек. Я спрашиваю: «А почему бы не обратиться с этим запросом к вузам?».

Ответ такой: «Бесполезно, долго и неудобно». А это ведь немаленькие деньги нужны, чтобы 600 человек обучить! Это «Приморскуголь», а такой гигант, как «Норильский никель» сколько сотрудников должен подготовить и сколько на это потратить?

А они, между прочим, в вузах уже потрачены. А может быть, имеет смысл эти средства высвободить, потрать их на геологию, на НИОКР, а вузы использовать по назначению?» — рассуждает Анатолий Никитин.

Евгений Петров также говорит о необходимости научно-производственной кооперации и призывает компании, которые взялись обучать для себя сотрудников собственными силами, хотя бы делиться своими наработками, созданными курсами с вузами, чтобы здешние студенты могли работать с реальными примерами и актуальными материалами.

«Мы начали очень большую работу по вовлечению студентов в производственные практики компаний. Я понимаю, что работа со студентами — это ответственность, риск и даже некоторая обуза для компаний, потому что это неквалифицированный, не совсем созревший специалист. Однако студент едва ли сможет стать настоящим профессионалом без опыта работы на реальном производстве», — говорит г-н Петров.

Как покорение космоса

Специалисты отмечают и ещё одну причину сложившейся ситуации — падение престижа профессии геолога. Глава «Росгеологии» Сергей Горьков говорит, что, по его впечатлениям, основной профессией в отрасли сегодня стал горняк, а геолог воспринимается как некто вспомогательный.

«Даже экономисты сегодня, как мне кажется, стоят выше геологов», — отмечает г-н Горьков.

Специалисты говорят, что такое положение дел связано с тем, что геологию как таковую индустрия отодвинула на второй план.

Евгений Петров, например, заметил, что и НИОКР, и геологические изыскания у нас проседают, ведь это работа «в долгую», быстрых финансовых эффектов здесь ждать не приходится. А задел прошлых лет между тем постепенно оказывается исчерпанным. Ректор РГУ нефти и газа им. И. М Губкина Виктор Мартынов считает, что корень проблемы именно в этом.

По его словам, проблемы с кадрами возникают далеко не только в сфере ТПИ, но и при работе с УВС. Кстати, сам Виктор Георгиевич окончил геологический факультет. По специальности он горный инженер-геофизик, поэтому имеет возможность оценивать индустрию добычи целиком.

«Получилось так, что геологи слишком хорошо работали в 1960-1980-е годы. Нашли много месторождений, поставили их на баланс. Дальше наступили 1990-е годы. На 30 лет запасов хватит? Хватит! Так зачем вкладывать деньги в то, чем непонятно кто в будущем сможет воспользоваться?» — рассуждает г-н Мартынов.

По мнению специалиста, проблема даже не в материально-техническом оснащении профильных вузов, не в отсутствии интереса молодых людей к профессии. Дело в том, что нет очевидного спроса на геологов.

«Обращаю внимание, что в нашем университете проходной балл на факультете разработки нефтяных и газовых скважин 250 — это сумма по трём предметам. А на факультет геологии только 200. Это при том, что в нашем университете прекрасные базы практики для геологов, мы приобретаем современное оборудование, и в целом могу сказать, что обучение геолога — это очень дорогой процесс.

Но не идут молодые люди в профессию. Не идут, потому что двигаться им дальше некуда. Смотрите, как происходит. Мы можем заинтересовать детей, у них горят глаза, они с удовольствием учатся. На третьем курсе у них начинается производственная практика. Куда им ехать? А никуда — заявок нет.

В удалённые регионы попасть проблематично, потому что университет далеко не всегда может оплатить производственную практику, эти деньги в бюджете не заложены. Студентов факультета разработки нет проблем устроить, с механиками всё хорошо, айтишников с руками отрывают, а кому нужны геологи?» — поделился опытом Виктор Мартынов, который также принял участие в НТС в рамках прошлогоднего «Майнекса».

Специалист также напомнил, что в «золотой век» геологии отношение к профессии было иным, геолог считался одним из ключевых специалистов на производстве. Иван Михайлович Губкин, чьё имя носит университет нефти и газа, между прочим, был именно геологом.

Если так пойдёт дальше, нам придётся через десять лет создавать отрасль геологоразведки заново, предупреждает г-н Мартынов. Потому что отсутствие потребности в геологах на предприятиях как-то не соотносится с необходимостью развивать индустрию ВТМ и РЗМ, а это направление сегодня является стратегическим приоритетом.

Со школьной скамьи в геологию

И всё-таки большинство специалистов сходятся во мнении, что современные школьники о профессии геолога не мечтают, и источник проблемы стоит искать в том числе и здесь. Тем более, рассуждает Евгений Петров, стоит спросить, как молодые люди сегодня представляют себе геолога.

«Это ведь до сих пор некоторый косматый человек с рюкзаком, который ходит по тайге и собирает какие-то камни.

Но наша молодежь живёт в иной системе координат. Вот и нужно ей показать, что геология — одно из самых наукоёмких направлений. Наши технологии сопоставимы с космическими, и те разработки, которые сейчас ведутся, на самом деле могут быть использованы в космической промышленности», — обращает внимание Евгений Петров.

И. о. ректора РГГРУ им. С. Орджоникидзе Юрий Панов, соглашаясь с коллегами в том, что молодые люди не совсем корректно представляют себе работу современного геолога, добавляет, что проблема-то на самом деле глубже: школьники зачастую вообще не знают, что есть такая профессия. Скажем, если это школьник Кузбасса или Норильска, информация о специальностях отрасли для них на поверхности.

Что же касается большей части нашей огромной страны, то ведь геологию-то в школе не учат. Юрий Панов считает, что следует работать над привлечением абитуриентов в профильные вузы, то есть вести профориентацию школьников.

«Опыт МГРИ показывает, что профориентация — очень важный процесс для привлечения целевой аудитории. Уже 75 лет существует школьный факультет МГРИ — старейшая молодёжная организация, где студенты вовлекают в профессию школьников. Два года назад мы посчитали, сколько человек прошло через школьный факультет, среди наших «выпускников» порядка 55 кандидатов наук,

8 докторов наук, 1 академик. Порядка 80% от общего числа прошедших через школьный факультет поступили в МГРИ. Я считаю, что это интересная и эффективная форма работы», — поделился опытом Юрий Панов.

Специалист, правда, признаёт, что на школьный факультет приходят дети, которые уже определились с выбором профессии. Задача же более широкая — популяризация геологических специальностей среди детей и родителей. По словам г-на Панова, МГРИ проводит дни открытых дверей ежемесячно. На этих встречах сотрудники университета стремятся разрушить описанный выше стереотип о геологах.

«Меня иногда критикуют, когда я на дни открытых дверей приношу образцы новых технологий вроде роботов или беспилотников, 3D-сканеров и анализаторов. Но таким образом у детей складывается определённый образ профессии, а ведь молодые люди всегда стремятся к прогрессивным разработкам», — считает г-н Панов.

Кстати, и. о. ректора РГГРУ отметил, что в первую очередь университет ориентируется на абитуриентов-немосквичей, ведь жителей столицы сложнее будет мотивировать ехать на работу в регионы, а геологическая жизнь всё-таки идёт за МКАДом.

В ЦНИГРИ тоже считают, что для решения проблемы кадрового дефицита необходима работа в разных направлениях, причём нужно с чего-то начать. В списке решений специалисты института называют создание трёхуровневой (от школьников до молодых специалистов) системы подготовки работников геологической отрасли; формирование целевой системы поддержки молодых специалистов (тут и вопросы жилья, и курсы специализированного обучения, и участие в научных конференциях); а также отраслевое взаимодействие между Минпросвещения, Минобрнауки, Роснедрами и крупными недропользователями.

«Отрадно, что в 2022 году был создан фонд развития детско-юношеского и молодёжного образования «Юный геолог». Формулировка «детско-юношеский» здесь неслучайна, потому что есть планы работать в том числе и со студенчеством.

Есть план подготовки студенческой олимпиады по аналогии с олимпиадой юных геологов. Конечно же, это не решение всех проблем, но я думаю, с чего-то нужно начинать», — говорит Александр Черных.

Антон Куликов, директор ООО «СГП — ГЕОЛОГИЯ»

«Я считаю, что для решения проблемы кадрового дефицита в геологической отрасли необходимо объединить усилия бизнеса и государства. Одним из шагов для небольших компаний я вижу повышение производительности труда за счёт развития технологичности бизнеса. Применяемое оборудование и культура производства должны быть перенастроены на уменьшение количества обслуживающего персонала и, к сожалению, должны учитывать снижение его квалификации за счёт автоматизации оборудования.

Наша компания пытается внедрять эти технологии. По нашим заявкам некоторые российские поставщики уже сейчас оснащают буровое оборудование системами мониторинга процессов, системами защиты от элементарных ошибок буровика. Процесс этот непростой и длительный. Применяемые системы в основном импортные. Сроки поставки, цены, обслуживание при эксплуатации — всё это становится дополнительным барьером для внедрения подобных нововведений. Но и эффект есть. Снижение аварийности при бурении скважин, повышение срока эксплуатации основных агрегатов, снижение расходов на материалы, возможность удалённого управления. Мы на практике получили этот результат».

Подготовила Кира Истратова