ООО «РудХим» специализируется на производстве эмульгаторов, обратных эмульсий
для горнорудной, нефтегазодобывающей промышленности и предприятий ведущих обработку металла.
Реклама. ООО «РудХим», ИНН 3121001572
erid: 4CQwVszH9pWxnpW9r62
2020 год был сложным для угольной отрасли: тут и снижение объёмов, и неопределённость, и замороженные инвестпрограммы. Минус 9% от объёмов добычи 2019-го — таков итог ковидного года.
Сейчас отрасль восстанавливается, и за 6 месяцев, по данным Росстата, в России добыли 209,8 млн тонн угля, то есть на 8,7% больше показателей аналогичного периода 2020 года.
При этом руководитель департамента угольной промышленности аналитического центра ТЭК Российского энергетического агентства Минэнерго России Максим Чурсин считает, что российские угольщики развернулись далеко не так широко, как могли бы, что у отрасли есть большой потенциал.
Если, конечно, не игнорировать вызовы времени. Об этом специалист рассказал, выступая на вебинаре «Перспективы развития и модернизация угольных предприятий», организованном «Восток Капитал».
«На мой взгляд, угольной отрасли на сегодняшний день удалось справиться с кризисом, вызванным пандемией коронавируса. Прирост добычи — это один из маркеров. Есть и прирост экспортных поставок: +13% за пять месяцев текущего года, при том, что падение в прошлом году составило 10%. За счёт чего это удалось? Здесь надо понимать, что энергетический уголь относительно дешёвый.
Это, конечно, тезис, подвешенный в воздухе, тут нужно смотреть на конкретные активы, и для Кузбасса, например, к стоимости добычи добавляется ещё и стоимость доставки. Но всё-таки у нас есть потенциал снижения стоимости. Помогли нам и внешние факторы, большую роль сыграла слаженная роль участников рынка, правительства и РЖД», — рассуждает Максим Чурсин.
Идём на Восток
Г-н Чурсин обратил внимание на то, что в последние 10 лет объёмы добычи угля в России планомерно росли. И даже с учётом спада 2020 года рост составил 19% (337 млн тонн в 2011 году и 442 млн тонн в 2020-м). В 2019-м рост и вовсе составлял 31%. Дополнительные объёмы обеспечивают в основном объекты, где ведутся открытые горные работы, а подземная добыча стабильно даёт чуть больше 100 млн тонн.
Ключевым драйвером развития был и остаётся экспорт. С внутренним спросом всё как раз не так гладко: в России, отмечает г-н Чурсин, угольная генерация не может составить конкуренцию газовой, и темпы вывода угольных мощностей систематически превышают темпы ввода. Углехимия у нас тоже хромает: в качестве сырья для химпрома уголь проигрывает более дешёвому природному газу. Но экспортные заказы стабильно обеспечивают угольщиков работой.
Причём, говорит г-н Чурсин, активно растут поставки в страны АРТ. Если в 2011 году объёмы составляли 37 млн тонн, то в 2020-м это уже 122 млн тонн, прирост 230%. Важно, что увеличиваются объёмы как экспортного коксующегося (+100,4% с 2011 по 2020 годы), так и энергетического (+88,1% за тот же период) углей, ведь в странах АТР развивается и энергетика, и металлургия.
«Хочу отметить важность соотнесения разных отраслевых трендов. Тот же углеродный налог касается в большей степени Европы. Да, у наших восточных партнёров тоже есть свои планы, но ближе этот тренд всё же Европе.
К тому же, несмотря на прочные связи, на большой объём европейского экспорта, рынок-то здесь не такой уж обширный по сравнению с потенциальным восточным и южным по отношению к нам рынком. Важным потребителем являются Индия, Китай, Вьетнам и другие страны Азии», — говорит Максим Чурсин.
По оценкам Минэнерго России, на Европу, включая Турцию и Украину, приходится менее 9,8% импорта. А крупнейшие рынки сбыта угля располагаются в азиатской части АТР. Восточное направление, подчёркивает эксперт Минэнерго, имеет значительный потенциал: если в европейских странах Россия имеет мощную долю рынка, то в Азии она представлена куда скромнее.
Так, доля России в совокупном импорте угля на Украине составляет порядка 50%, в Турции — более 30%, в странах ЕС — более 60%. При этом в Японии, Индии и Пакистане это меньше 10%, в Южной Корее — около 15%. То есть ещё есть, куда развернуться.
К тому же в последние 4 года цены на FOB «Восточной» стабильно превышали цены на FOB «Балтика», причём так было даже в период коронавирусного кризиса. Это означает, подчёркивает Максим Чурсин, что восточное направление оказывается более выгодным ещё и с точки зрения доходности. Цены, кстати, по обоим направлениям выросли и восстановились после ковидного провала.
«Что касается цен, тот тут, конечно, нужно учитывать множество факторов, в том числе и холодную зиму в Европе. Принципиально главное: спрос есть, рынки сбыта есть. Но есть и проблемы, которые нужно решать, чтобы реализовать имеющийся потенциал», — комментирует Максим Чурсин.
Логистический барьер
Главное ограничение, конечно же, инфраструктурное. Из 122 млн тонн, которые мы экспортируем в страны АТР, 90 млн тонн отправляются по железной дороге через порты Дальнего Востока. 14 млн тонн идёт через порты изолированных территорий на Дальнем Востоке, ещё 11 млн тонн — по инфраструктуре РЖД через погранпереходы того же региона.
И 7 млн тонн экспортируют в АТР через балтийские, арктические, черноморские и азовские порты. То есть уже сегодня часть угля для рынков АТР приходится везти «в обход». А что будет, если мы станем это направление развивать?
«Иногда такая логистика экономически оправдана. Но для того же Кузбасса объёмы экспорта лимитированы, тут порядка 53 млн тонн. А добычной потенциал намного больше, и это бутылочное горлышко в цепочке создания стоимости», — подчеркивает Максим Чурсин.
А Кузбасс, между прочим, остаётся основным угольным регионом, здесь по итогам полугодия добыли более половины российского чёрного алмаза, и инфраструктурный вопрос — это любимая мозоль. Сейчас, говорит г-н Чурсин, он уже решается, налажен диалог между РЖД, добытчиками и правительством.
И в ходе рабочего визита в Кузбасс первый зампредседателя правительства РФ Андрей Белоусов заявил, что к 2024 году объём вывоза угля из Кузбасса вырастет более чем на четверть.
«Могу сказать, что если сейчас по соглашению [правительства Кузбасса и РЖД] 53 млн тонн вывозится из Кузбасса, то в 2024 году эта цифра должна вырасти до 68 млн тонн», — сказал г-н Белоусов (цитата ТАСС).
Он ещё раз отметил, что возможность вывоза угля с предприятий Кузнецкого угольного бассейна в значительной степени определяет будущее угольной промышленности. Сегодня правительство определило планы развития ключевого восточного полигона до 2024 года.
Объёмы вывоза угля из Сибири и Дальнего Востока, по словам г-на Белоусова, могут быть увеличены за счёт внедрения новых технологий перевозки, в числе которых повышение вместимости и скорости движения поездов.
Неразвитая глубокая переработка угля
Мы начали с того, что в России нет активного развития спроса на уголь. А это упущение, говорит Максим Чурсин, и есть возможность для развития. Приоритеты чётко очерчены в Программе развития угольной промышленности до 2035 года.
Правда, разрабатывали её в доковидном 2019 году, поэтому к документу есть ряд вопросов, но ключевые моменты, надо полагать, останутся неизменными даже при возможном пересмотре.
Планируемые инвестиции составляют порядка 5134 млрд рублей за 15 лет — это более чем серьёзная сумма. Инвестиции в добычу и обогащение составляют 2,8 трлн рублей, в экспортную инфраструктуру — 2,3 трлн рублей.
А в потребление угля — только 0,497 трлн рублей. Из них 477 млн рублей планируется направить на развитие угольной генерации и лишь 20 млн — на глубокую переработку углей.
«Глубокая переработка угля — это сразу несколько направлений. Это и синтетическое жидкое топливо, и углехимия, и производство олефинов, пластиков, и то, что сейчас на острие — производство водорода. По трём последним пунктам Российское энергетическое агентство как аналитический хаб Минэнерго ведёт активную работу, и очевидно, что в контексте четвёртого энепгоперехода это вызовы, которые стоят перед всем ТЭК. Для угольной отрасли эти темы также важны.
Да, кто-то может возразить: зачем нам углехимия, когда в нашей стране так много газа, работать с которым проще и дешевле. Да, это валидный тезис, но в то же время надо понимать, что у нас огромные запасы бурого угля, который является прекрасным дешёвым сырьём для углехимии», — подчёркивает Максим Чурсин.
Во время вебинара организаторы провели опрос среди участников мероприятия, стремясь выяснить, какие изменения помогут поддержать развитие угольной промышленности в России. За вариант «Ввод в эксплуатацию инновационного оборудования» проголосовали 31% специалистов, за «Развитие новых технологий переработки угля» и «Государственные инвестиционные программы развития отрасли» по 23%.
Вариант «Развитие логистической инфраструктуры» набрал 20% голосов, а «Налоговые льготы» только 3%. Сам Максим Чурсин посетовал, что нет кнопки «Всё вышеперечисленное».
«На мой взгляд, результаты говорят сами за себя: не верят участники отрасли в налоговые льготы, и это разумно. Я согласен с тем, что налоговые льготы непосредственно для добычи не являются эффективным инструментом. А вот льготы для переработки угля — это несколько другая история. В целом же только совокупность этих мер и взаимодействие всех ключевых игроков позволит нашей угольной промышленности реализовать свой потенциал, максимизировать ренту и достичь увеличенных показателей», — считает г-н Чурсин.
Инвестиции в технологии
И всё-таки наиболее эффективным шагом участники дискуссии называли ввод в эксплуатацию инновационного оборудования. Этот момент подробно прокомментировал заместитель директора — технический директор АО «УК «Кузбассразрезуголь» Станислав Матва.
Специалист знает, о чём говорит: за последние пару лет на добывающих активах предприятия внедрили больше десятка разного рода систем оптимизации.
В недавнем конкурсе цифровых проектов горнодобывающих предприятий «Горная индустрия 4.0» (подробнее об этом вы можете прочитать в № 3, 2021) в номинации «Цифровизация добывающих предприятий. Открытые горные работы» АО «Кузбассразрезуголь» взяло и основной приз, и приз от организаторов — за разные проекты.
«Какие инновационные технологии будут востребованы в угольной отрасли в ближайшие пять лет? Я думаю, что начать следует с автоматизации бизнес-процессов, которая сегодня активно развивается.
Полагаю, что дистанционное управление, дистанционный контроль — это первое перспективное направление.
Второе направление, вытекающее из первого, — это применение роботизированной техники. Сегодня идут исследования, опытные внедрения, часть производителей техники занимается созданием роботизированных решений. Это принципиальный момент не только с точки зрения возможности оптимизировать затраты, но и с точки зрения промышленной безопасности: таким образом удаётся снизить влияние человеческого фактора.
Третье очень важное направление, где нам нужны инновации, — это внедрение экологически чистых технологий. Я считаю, что в ближайшее время будет развиваться направление добычи метана из угольных пластов, отрасль газомоторной техники. Сегодня всё движется к применению новых типов ВВ, более безопасных для экологии. Тема снижения пыления очень актуальная и для объектов открытых горных работ, и для портов, и для угольных складов, и для отвалов. Идёт активная работа, я полагаю, скоро на рынке появятся новые составы, которые помогут снизить пыление.
И четвёртое направление, которое я не могу не отметить, — это внедрение энергосберегающих, энергоэффективных технологий на предприятиях добычи и обогащения угля.
Обогащение — в целом очень важный процесс, это тоже перспективное направление. Сегодня не только наша компания, но и многие добытчики стремятся обогащать уголь на месте, чтобы не возить пустую породу. Её, во-первых, можно закладывать в выработанное пространство, а во-вторых, мы таким образом освобождаем мощности для транспортировки по РЖД тех грузов, которые необходимо транспортировать», — перечислил технологии будущего Станислав Матва.
Экотренд
Рассуждая о том, какие вопросы угольной промышленности являются наиболее острыми на данный момент, Станислав Матва отметил такое направление, как возмещение вреда экологии. Он напомнил, что со времени создания первого в Кузбассе разреза прошло уже 70 лет, и далее отставлять всё как есть, без вмешательства, просто невозможно.
С этим согласились и другие участники дискуссии, да и вообще, тема экологизации добывающей отрасли уже не первый год витает в воздухе. Выше Максим Чурсин говорил о том, что угольная генерация в России не выдерживает конкуренции с газовой. Пожалуй, это больше характерно для европейской части России, однако за Уралом угольная генерация остаётся ключевой.
Руководитель отдела маркетинга компании «Финго-Комплекс» Максим Давыдов подчёркивает: чтобы угольная отрасль и угольная генерация могли оставаться на плаву, им необходимо избавиться от эпитета «грязный», а именно так воспринимается всё угольное на бытовом уровне. И ведь не на пустом месте.
«Во всём мире наметился кризис угольной отрасли. Закрываются шахты, закрываются угольные электростанции, каждый год в Европе их становится всё меньше. При этом растёт число стран, которые декларируют свой отказ от угля. А за Уралом сплошные угольные ТЭЦ. Они работают ещё с советских времён, где-то они модернизированы, а где-то в ходу всё те же технологии.
Так вот тренд, по всей вероятности, нереально переломить. И есть два пути: развивать альтернативные источники энергии, закрывать или перестаивать угольные ТЭЦ и менять тип генерации; или же улучшать угольные технологии. Это касается и технологий обогащения угля, и технологий его сжигания, и технологий очистки технологических газов.
Современное оборудование даёт возможность очистки до 98-99,9%. Таким образом, вопросы, связанные с беспокойством людей за экологию, за здоровье жителей снимаются. Я думаю, что это именно то, что существенно поддержит угольную отрасль», — рассуждает Максим Давыдов.
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.