Наша героиня Татьяна Котарева выбрала для себя профессию геолога ещё в 9-м классе и с тех пор ни разу об этом не пожалела. Татьяна Павловна придерживается активной жизненной позиции и не боится трудностей. В юности решила поступать не в ближайший город, где был геологический факультет, а в Свердловский горный институт. Работая на Стойленском ГОКе, взяла на себя «общественную нагрузку» — координацию внедрения горно-геологической информационной системы (ГГИС). А уже в этом году подала заявку для участия в конкурсе «Талантливая женщина в добывающей промышленности» и победила в номинации «Наставник года».
— Татьяна Павловна, как Вы приняли решение поступать в горный институт? Говорят, что профессия геолога часто передаётся по наследству. Как было в Вашем случае: подтолкнул чей-то пример, или подкупила романтика профессии?
— У меня примера не было, кроме моего папы — у того был небольшой опыт. В войну подростков, не достигших 18 лет, отправляли на учёбу. А он с друзьями в один выходной без разрешения приехал к родителям. Их за это наказали и послали на карьер строительных камней. И после этого он всю жизнь пел «Гимн геологов» (смеётся).
Эта история наложилась на то, что росла я в деревне и природа всегда меня увлекала, в том числе разные камни. И уже в 9 классе я решила, что буду поступать в горный институт. У нас в ближайшем городе был только факультет в политехническом институте, здесь я учиться не захотела и поехала именно в горный институт, в Свердловск.
— Как отнеслась Ваша семья к такому решению? Не было попыток отговорить, мол, не женское это дело?
— Нет. Родители только сказали: «Как-то далеко ты от нас уезжаешь, не сможем тебя навещать». Сама я родом из Ростовской области, а уехала в Свердловск. Но отговаривать никто не отговаривал. Родители отнеслись к этому лояльно.
— Какие яркие воспоминания остались от учебы в институте? Чего было больше: теории или практики?
— У нас был очень сильный преподавательский состав. В институте было больше теории, но преподавали её так, что потом было ясно, как работать на производстве. Естественно, каждое лето у нас была практика, нас вывозили на полигоны, которые принадлежали институту. Занимались съёмкой местности, картированием. Урал — это сплошные выходы материала. Ещё во всех коридорах геологического факультета стояли и стоят до сих пор лотки с образцами. На переменах нам, студентам, было интересно: откроем какой-нибудь лоток и соревнуемся, кто угадает породу, её вид. Всё это было доступно, за это никто не ругал. Образцы эти мы собирали сами во время практики. У нас всегда было задание — привезти характерные типы пород. Преподаватели их сортировали, и потом мы все вместе этими материалами пользовались.
— Как Вас встретили на Стойленском ГОКе, когда Вы приехали туда после вуза молодым специалистом?
— Впечатления, конечно, были очень интересные (смеётся). Я ехала туда в первый раз. Не знала дороги, было непросто — раньше интернета не было. Разобралась, купила билет, но оказалось, что транспорт не всегда ходит по расписанию. В общем, добралась я до предприятия уже к вечеру. Ещё без жилья, с чемоданом захожу в приёмную директора, а мне: «Подождите, у нас совещание». Хорошо, что мне посочувствовала секретарь: напоила чаем, объяснила, куда пойти. Устроилась в общежитие, а на следующий день — к главному геологу. Он меня протестировал. До сих пор помню задание: «Какая будет картинка, если шифер разломали пополам и смотрим профиль, нарисуй быстро!». Ничего, справилась (смеётся). Конечно, мне не могли дать от ворот поворот, я попала туда по распределению, но эту «проверку» до сих пор помню.
— Уже долгое время Вы сохраняете верность не только профессии, но и месту работы — Стойленскому ГОКу. Не было мыслей что-то поменять, и что удерживало от перемен?
— Во-первых, предприятие стабильное. У меня никогда не было мыслей уйти, потому что зарплата для своего времени всегда была достойная. В перестроечные годы прошли сокращения, но безработица меня не коснулась. Наоборот, приходилось работать за двоих-троих. Это подстёгивало, адреналина хватало.
Во-вторых, сама работа очень интересная. Это и природа, и механизмы, и люди, которые на них работают. Каждый день новые задачи, и ты их решаешь. Здесь нет никакой рутины, от которой можно устать.
— Одно из Ваших самых серьёзных достижений — внедрение на ГОКе горно-геологической информационной системы. Как получилось, что Вы решили заняться этим проектом?
— Я вышла из декрета и увидела у нас на предприятии людей из института «ВИОГЕМ» в Белгороде. Оказалось, что наш комбинат заключил с ним договор, уже шла работа по внедрению информационной системы «ГЕОМИКС». Работали программисты и в нашем отделе, но на них мало кто обращал внимание. Мы до обеда на карьере, после обеда работаем с документацией — времени не хватало. А мне стало интересно, и я начала с ними общаться. Оказалось, что им это было очень нужно. Технически они могли сделать любую программу, но, чтобы она была удобной, нужна обратная связь от заказчика. Чтобы мы объяснили, что конкретно нужно, в правильном направлении они движутся или нет, удобно или неудобно пользоваться системой. Эту работу я взяла на себя, была на связи с разработчиками, в том числе по телефону, отвечала на вопросы, тестировала. Для меня это стало общественной нагрузкой. Мой начальник сразу сказал: «Ты не думай, что я тебя теперь от карьера освобожу». И вот все действия в геологическом отделе мы перевели в цифру. Все остались довольны, этой программой пользуются не только геологи, но и маркшейдеры, плановики. А в 2014 году я перешла на кабинетную работу. И на этой должности добилась, чтобы все процедуры, которые ещё не были оцифрованы, тоже были переведены в электронный вид. Работа продолжается: идет процесс внедрения ГИС на различных участках производства.
— Что дало предприятию внедрение ГГИС?
— Главное для геологов — это графика, планы. Раньше мы рисовали их карандашами, тушью. И какие-то исправления требовали большой трудоёмкой работы. Кроме этого, есть опробования, химическая лаборатория. Сейчас это всё у нас взаимосвязано. От взятия первых проб до планирования производства — всё это в электронном виде. В итоге мы очень быстро выдаём результаты (аналитику, планирование) во многих вариантах. А раньше на то, чтобы подготовить только один вариант, уходило по 5 дней.
ГГИС очень облегчает работу и взаимосвязь с другими информационными системами. Я ещё участвовала в проекте внедрения автоматической системы диспетчеризации (АСД «Карьер»). Эту программу купил Липецкий комбинат, а мы её с разработчиками адаптировали под наше производство. Теперь у нас в режиме онлайн поступают данные о работе карьерного оборудования. Благодаря этому мы подаём руду нужного качества. Всё это взаимосвязано с нашей системой Стойленского ГОКа, и большую часть отчётов руководство видит сразу с датчиков, то есть ручной ввод не требуется. А если бы мы не перешли на ГГИС, то ввести данные с бумажных носителей было бы очень трудно.
— Я правильно понимаю, что Стойленский ГОК был одним из пионеров в деле цифровизации?
— Не хочется хвалиться, но есть конкретный случай. Один из наших молодых сотрудников уехал работать в другую фирму за Байкалом менеджером высшей категории. И вот он недавно позвонил в «ВИОГЕМ» и попросил провести презентацию использования «ГЕОМИКС», начиная с элементарных вещей, заканчивая последней моделью системы. Спрашиваем — зачем? Оказывается, предприятие вроде новое, прогрессивное, а работают там все ещё вручную. После этого какая-то гордость берёт за наш ГОК.
— Вы стали победителем в номинации «Наставник года». Как Вы добиваетесь, чтобы новая информационная система стала понятной всем сотрудникам?
— Система, конечно, сложная. Если не знаешь, какую кнопку нажать, сам никогда не разберешься. Да, есть инструкции, но изучать их самостоятельно трудно, и в процессе работы не у всех есть на это время. Поэтому всё, что узнаёшь от разработчиков, какие-то основы, конечно, стараешься рассказать коллегам. Каждый процесс, который мы оцифровали, я объясняю пошагово, под запись. Сейчас у нас на ИТР (инженерно-технических) должностях работают ребята, которые только поступили в институт заочно. У них мало не только опыта, но и пока что знаний. В ходе общения я и по геологии им рассказываю. Конечно, они работают, стремятся, учатся. Но кто им, заочникам, подскажет? Только коллеги по работе. Не должна молодёжь сама долго доходить до того, что уже достигнуто. Это должно быть стартом, а дальше наберутся опыта, знаний и пусть развиваются дальше.
— Как Вы сами считаете, за счёт чего Вам удалось добиться успеха в профессии?
— За счет упёртости (смеётся).
— А ещё?
— Помогли знания, не так сложно было в работу вливаться молодым специалистом. Конечно, коллектив был большой, знающие люди постарше что-то подсказывали, но в целом знаний, полученных в институте, хватало.
Ещё природные организаторские способности. Мы же работаем как мастера на участках: нужно настроить людей, дать им задания, показать, где работать, каждый день что-то корректировать. Мне никогда не доставляло сложностей общение с людьми, что-то подсказать, даже указывать на ошибки.
Сейчас мы специалистам, кто только пришёл работать, тоже объясняем: вы пришли молодыми, все, кого вы должны организовывать, старше вас. Поэтому обращаться нужно по имени-отчеству, но на «ты». Иначе вы никогда не преодолеете в себе этот барьер, как указывать взрослым людям. И обязательно нужно проверять, как исполнили вашу просьбу или указание. Этих принципов я придерживаюсь в своей работе.
— Как Вы сами считаете, у вашей профессии есть гендер?
— Женщин в добывающей отрасли всегда было не так много, особенно в таких местах, как карьер. Наверное, на такие предприятия идут те женщины, которые могут работать по-серьёзному, можно сказать, по-мужски.
С одной стороны, когда женщин мало в коллективе, мужчины всегда относятся к ним более бережно. Но нужно быть готовой, что с тобой могут поговорить на повышенных тонах. Если что-то сделала не так, недосмотрела, надо отвечать за свои поступки. Это обычное явление на производстве, здесь не существует деления на мужчин и женщин, есть должность и ответственность. Но это не значит, что женщина должна допускать нецензурные выражения. Со мной за всю жизнь никто себе этого не позволял. Бывали разговоры на повышенных тонах, но без нецензурной лексики. Даже если обращались не ко мне, а просто слышала в разговоре, сразу делала замечание.
Что касается карьеры… Если женщина, как говорится, с мозгами, пробивная, её всегда заметят. Но на высокие должности не особо выдвигают. Да и не каждая женщина пойдет работать начальником участка, потому что это работа днём и ночью, вызовы и выезды. Времени на семью не остаётся. У нашей профессии мужской характер, пусть и не в такой степени, как у горняков.
— Что бы Вы пожелали юным девушкам, которые планируют трудиться в добывающей промышленности?
— Не надо бояться, что это «мужская профессия». Главное, чтобы это совпадало с вашим характером и образом жизни. Важно разобраться в себе: как относишься к природе, трудностям работы на открытом воздухе. Если ты выбрала работу в добывающей промышленности, то не должна обращать внимание на плохую погоду. Никакой дождь, холод или ветер не могут быть оправданием — выходи и иди работай. И главное, что это не должно отражаться на настроении, психологическом состоянии. Это значит, что ты не должна перебарывать себя, выходить на работу через силу. Трудно? Значит, не надо туда идти. А если это воспринимается как нормальное явление, то всё обязательно получится.
Беседовал Андрей Халбашкеев
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.