Те, кто долго запрягают, но быстро едут: амбициозные проекты Соликамского магниевого завода

88 лет Соликамский магниевый завод перерабатывает карналлит, 53 года — лопаритовый концентрат, являясь флагманом российской редкометалльной промышленности. Но уже много десятилетий завод не переживал таких эпохальных событий, как в последнее время. С СМЗ сегодня во многом связаны надежды России на обретение технологического суверенитета в РМ-индустрии.

Точнее, завод продолжает работать в плановом режиме и жить своей привычной жизнью. Пока. Сейчас страсти больше кипят вокруг завода: проекты, разработки, создание технологий. О том, что будет происходить на СМЗ в ближайшие годы, мы говорили с генеральным директором предприятия Русланом Димухамедовым.

— Руслан Рафкатович, в прошлом вы работали в горнорудном дивизионе госкорпорации «Росатом». В настоящий момент Вы возглавляете химико-металлургический завод. Это крутой поворот, и, наверное, сейчас вы смотрите на отрасль под новым углом.

— На самом деле, я бы так не сказал. Горнорудный дивизион всегда включал в себя два передела: первый действительно был добычным, а вот второй специализировался на переработке этой руды в химические соединения. И конечным нашим продуктом была закись-окись урана, U3O8. Она уже отправлялась в топливный дивизион, где шла более глубокая переработка.

По сути, тут, на СМЗ, та же самая история — добыча руды и её переработка. Просто эти переделы разведены на два взаимосвязанных, но территориально разнесённых предприятия. То есть это традиционная зона компетенций горнорудного дивизиона, где работают не только горняки, но и металлурги.

— Хочется верить, что сейчас в истории Соликамского магниевого завода, да и Ловозёрского ГОКа открыта новая страница. Как вы отвечаете на вопрос о том, почему предприятия вошли в контур управления госкорпорации «Росатом»?

— Потому что именно горнорудный дивизион реализует проекты в рамках соглашения «Росатома» с Правительством РФ по направлению «Редкие и редкоземельные металлы» в составе Дорожной карты развития высокотехнологичной области «Технологии новых материалов и веществ». Именно в горнорудном дивизионе есть многолетний опыт производства редкозёмов.

— Уже более 50 лет на СМЗ идёт работа с редкоземельными металлами. Однако решительные шаги предпринимаются только сейчас. Почему?

— Простой ответ: потребность в импортозамещении.

Если подробнее, сейчас для нашей промышленности открываются новые возможности, появляются и новые задачи.

В соответствии с Дорожной картой развития высокотехнологичной области «Технологии новых материалов и веществ» российские производители должны к 2030 году нарастить объём производства и выдавать ежегодно свыше 7 тыс. т редкоземельных и 140 тыс. т редких металлов. Необходимо обеспечить не только полную импортонезависимость, но и выручку свыше 240 млрд рублей в год. Сырьевая база и промышленный потенциал Российской Федерации позволят добиться этих показателей.

При этом надо понимать, что конечному потребителю необходимы в первую очередь не сами РМ и РЗМ в виде химических соединений, а высокотехнологичные продукты глубокой переработки: сплавы, магниты, аккумуляторы, другие изделия. Например, российский рынок беспилотников за последний год вырос на 129%.

Это не только дроны для вооружённых сил, но и аппараты для аэрофотосъёмки, картографии, сельского хозяйства, мониторинга производственных процессов и других целей. На 31 процент выросли продажи электротранспорта. Только по дорогам нашей страны уже ездит около 40 тыс. электромобилей. Спрос на магниты для ветроэнергетики прогнозируется на уровне 400 т в год. Для всего вышеперечисленного и многого другого необходимы РМ и РЗМ.

Поэтому «Росатом», по сути, формирует новую отрасль для полного и бесперебойного обеспечения высокотехнологичных отечественных предприятий качественной продукцией.
Давайте возьмём в пример неодим. Сегодня этот металл, по сути, формирует спрос на всю редкоземельную отрасль.

Но высокотехнологичной промышленности необходим не высокочистый оксид неодима, а металл неодим или ещё лучше — сплав неодим-железо-бор. Этот сплав должен быть соответствующим образом переплавлен, раздроблен, перемолот в муку нужного наноразмера, спрессован в присутствии магнитного поля, спечён, термически обработан, отшлифован, отгальванизирован, и вот тогда есть магнит. И по-хорошему его необходимо превратить в электродвигатель на неодимовых магнитах.

В составе Горнорудного дивизиона «Росатома» есть добывающие и обогатительные мощности по РЗМ — Ловозёрский ГОК, есть собственное перерабатывающее производство — Соликамский магниевый завод. Разработана технология, и в Соликамске начинается проектирование разделительного комплекса. Если мы говорим конкретно про неодим, то в составе редкоземельного комплекса планируется восстановление оксида неодима до металлического неодима.

И этот неодим будет поставляться в адрес наших покупателей. На сегодня среди них есть три мажоритарные компании, ключевая по объёмам — это «Русатом МеталлТех», входящий в топливный дивизион «Росатома» (АО «ТВЭЛ») и развивающий производство магнитов. А дальше их уже подхватит следующий дивизион — «НоваВинд», который производит ветрогенераторы.
Вскоре горнорудный дивизион «Росатома» сможет обеспечивать 100% отечественного производства тантала, ниобия, циркония, неодима, празеодима, лантана, церия, скандия и около 60% потребностей страны в титансодержащих концентратах.

— Вы упомянули, что с минерально-сырьевой базой проблем нет. Вы говорите о лопаритовой руде или подразумеваете под богатой МСБ перспективы переработки эвдиалитовых руд?

— Ловозёрское месторождение имеет достаточные запасы лопаритовой руды, с которой мы работаем. По моим данным, при текущем уровне добычи запасов хватит лет на 500.
Эвдиалитовую руду мы на существующих мощностях переработать не можем — это другой тип минерала. Понадобится выстроить практически такую же цепочку, как для лопарита: собственные карьер, фабрику, ХМЗ, разделительные мощности. Ну и в целом весь вопрос — в подготовке этого сырья.

— Подготовке на базе Ловозёрского ГОКа?

— Вовсе необязательно. Может так случиться, что эвдиалитовую руду проще будет переработать как раз здесь.

— Чем это обусловлено?

— Кадровым потенциалом регионов. В Соликамске живут 90 тыс. человек, работают 4 градообразующих предприятия. Всё это в совокупности позволяет обеспечить наш завод тремя тысячами профессиональных химиков. На производстве трудятся династиями, есть такие, которые работают тут с 1930-х годов. Почти век мы растим компетенции переработки различных видов продукции, в том числе и редкоземельной.

А в посёлке Ревда Мурманской области 8 тыс. жителей. И там нет лишних трёх тысяч химиков с таким опытом за плечами. Даже если добавить сюда жителей Оленегорска, что в 30 км от ГОКа, ситуация радикально не изменится: там есть специалисты, но с другими компетенциями. Кроме того, сейчас на Кольском полуострове реализуется несколько проектов, и первоочередной задачей будет обеспечить кадрами литиевое производство.

— Какое сырьё следует считать более перспективным: лопаритовое или эвдиалитовое?

— И там, и там свои нюансы. Если обозначать широкими мазками, то эвдиалит отличает более высокое содержание РЗМ тяжёлой группы, поэтому есть аргументы в пользу развития альтернативный сырьевой цепочки. К тому же добывать эвдиалитовую руду можно открытым способом, в то время как лопаритовую поднимают из шахт, и там очень тяжёлые условия.

А вообще, это разговор на стыке компетенций горняков и химиков — в нашей отрасли это почти как физики и лирики. Поскольку я имею опыт работы на различных предприятиях, я понимаю, что происходит на всех переделах. И, коротко говоря, всё не так просто.

Не так давно я принимал участие в профильной конференции в Горном университете Санкт-Петербурга, где обсуждали перспективы освоения редкометалльных месторождений Северо-Западного округа России. И горняки говорили о том, что руда есть, но её почему-то никто не добывает.

Специалисты Кольского научного центра РАН, в свою очередь, говорили, что есть и технологии переработки, но никто их не внедряет. Так вот, мы не добываем и не перерабатываем просто потому, что в данный момент это невыгодно: эти продукты российский рынок в таком объёме не потребляет.

Сейчас в российской экономике сложилась уникальная ситуация. С одной стороны, ставка заёмного финансирования по стандартным кредитам растёт. С другой же, благодаря отсутствию оттока финансов за границу, денег внутри страны стало больше. И я рассчитываю, что в этих условиях инвестиционная привлекательность российской редкометалльной отрасли возрастёт, и мы запустим свои добывающие и перерабатывающие мощности.

— И разделительное производство коллективного карбоната РЗМ на СЗМ появится? Это уже решённый вопрос?

— Мы сейчас активно готовимся к проектированию и строительству экспериментального разделительного комплекса.

— Место для нового цеха уже выбрано?

— Да, конечно.

— Разработана ли технология?

— Да — на опытно-промышленной установке. Технология является совместной разработкой специалистов СМЗ, горнорудного дивизиона «Росатома» и санкт-петербургской компании «РусРедМет».

— Наверняка для нового передела потребуются дополнительные кадры?

— Мы рассчитываем создать более 200 новых рабочих мест. Планируем работать следующим образом. Во-первых, мы будем принимать на работу людей из Соликамска с базовым образованием. Они будут проходить подготовку в наших действующих цехах. А люди из действующих цехов пройдут переподготовку на опытно-промышленной установке — 8 наших сотрудников уже прошли стажировку. То есть специалистов подбираем и готовим заблаговременно.

Мы активно сотрудничаем с вузами, намерены продолжать эту работу. Например, налажено взаимодействие с РТУ МИРЭА. Университет подготовил дополнительную программу магистратуры для бакалавров, которые работают у нас на заводе. Первый год эти студенты учатся в Москве, а второй год — уже здесь, на производстве, применяют новые знания на практике. И 12 человек осенью текущего года поедут в Москву.

— Какой эффект даст запуск разделительного производства на СМЗ?

— Завод сможет повысить глубину переработки своей продукции, сформировать её дополнительную стоимость, расширить горизонты сбыта.

Но если смотреть более глобально, появление этого технологического участка обеспечит нашей стране технологический суверенитет на всех этапах производственной цепочки РЗМ-промышленности. Сейчас эта цепочка разомкнута: добыча есть, переработка есть, потребители разделенных РЗМ есть. А разделительного производства нет — его мы намерены запустить. По плану первую продукцию разделительный комплекс даст в конце 2026 года.

— Выше вы уже говорили о многочисленных сложностях, с которыми наверняка предстоит столкнуться в процессе реализации этого проекта. К тому же уже были попытки запустить его. Есть ли сегодня уверенность в успехе?

— Сложностей никто не отменял. Если бы всё было так просто, разделительное производство появилось бы 20 лет назад. Нам по-прежнему нужно вписаться в параметры качества и цены, сформировать ту линейку продукции, которая нужна потребителям.

Но для России сегодня критически важен технологический суверенитет. К тому же завод сейчас входит в структуру государственной компании, многие вопросы будет решить проще, чем когда СМЗ был в частных руках.

— Недавно Соликамский магниевый завод опубликовал новость о том, что удалось запустить пилотный проект получения металлического тантала. Расскажите об этом подробнее.

— Тантал для нашей индустрии — вообще металл знаковый. Тут хорошо подходит поговорка «мал золотник, да дорог», ведь тантала выпускается буквально 40 тонн, при этом он является самым дорогим из наших продуктов.

И здесь мы, опять же, имеем разрыв технологической цепочки. В нашей стране добывается танталсодержащая руда, есть в России и передел извлечения. И потребление у нас тоже есть — танталовые катализаторы для электронной промышленности. А выпало звено в технологической цепочке — производство металлургического тантала.

В период существования СССР это не было проблемой: цепочку замыкал казахстанский Ульбинский металлургический завод. И, несмотря на нашу продолжающуюся дружбу с этим предприятием, сейчас нам важно воссоздать все технологические переделы на территории России. Нужно, чтобы у нас была руда, химико-металлургический этап, металл и готовые изделия.

— Технология производства металлического тантала сегодня уже найдена или работы продолжаются?

— Технология найдена, и работы продолжаются. Сейчас мы погрузились в нюансы. На самом деле, есть всего несколько методов превратить химическое соединение — в нашем случае оксид или хлорид тантала — в металлический слиток и далее в порошок.

Мантра современной промышленности — формирование материалов с заданными свойствами. Вот и нам нужно получить продукт, который будет отвечать требованиям промышленности по химическим, механическим, электросвойствам и так далее. Над этим мы сейчас и работаем.

Что касается самой технологии, то, как я уже говорил, мало ведь отработать её в лабораторных условиях, важно наладить серийный выпуск. А при масштабировании, при переходе от килограммов к тоннам приходится решать попутные задачи.

В течение полутора-трёх лет мы намерены отработать технологию производства.

— Новый металлургический передел будет запущен здесь, на промплощадке СМЗ?

— Да, по крайней мере часть металлургического передела точно. Есть другие предприятия, территориально расположенные в различных российских городах, которые также будут задействованы в процессе.

Я говорил, что тут ключевое значение имеют технологические нюансы, и производством слитка металла работа не заканчивается. Например, буквально сегодня мы обсуждали с коллегами значимость гранулометрического состава металлургического порошка. Здесь нужно соблюсти границы от 40 до 60 микрон.

Если часть порошка будет иметь зёрна 38 микрон — это уже переизмельчение. Казалось бы, мелочи, но для производителей конденсаторов эти параметры принципиальны. Так что мы, химики, вынуждены получать новые компетенции, чтобы обеспечить поставки именно того продукта, который нужен нашим потребителям.

У следующих переделов тоже масса своих задач. Порошки ведь нужно прокатывать в проволоку и ленту, тут свои нюансы. Например, чистый тантал не годится для прокатного производства, металл нужно легировать. Ну и так далее.

Так что при первичной простоте поставленной задачи тонкостей много. И эти тонкости нужно ловить, выстраивая цепочку из 5-6 предприятий.

— Очень жёсткие сроки установлены для реализации проектов СМЗ, которые можно назвать стратегическими. Как вы считаете, они реальны?

— Да мы ведь 30 лет готовились. Есть же поговорка о том, что русские долго запрягают, но быстро едут.

Конечно, сроки вызывающие, но мы ставим их специально, чтобы побыстрее проходить развилки. Когда у тебя есть роскошь 10 лет строить завод, появляется много вопросов. А  мы перестаём рассуждать и начинаем работать.

---

Беседовала Анна Кучумова