Тенденции развития горной отрасли

Аналитики предсказывают двукратный рост числа электромобилей к 2040 году.

186 стран принимают участие в Парижском соглашении.

Цифровизация превращается из тренда в обязательное условие эффективного ведения бизнеса.

Какая связь между этими фактами и добывающей промышленностью? По мнению аналитиков, самая крепкая: эти явления сформируют облик горной индустрии ближайших лет.

Выступая на московской конференции «Майнекс», управляющий директор Wardell Armstrong International Фил Ньюолл отметил, что за 35 лет, которые он работает в отрасли, здесь всё было довольно предсказуемо и традиционно. Но сегодня происходят события, которые изменят отрасль и будут иметь «огромное значение для её развития».

Впрочем, пока всё стабильно. Выручка и прибыльность 40 крупнейших горнодобывающих компаний, на основе данных которых строит свою аналитику PwC, продолжает расти, суммы выплачиваемых акционерам дивидендов сохраняются на высоком уровне. Однако и здесь аналитики говорят о новых вызовах для отрасли.

Спрос на металлы

Стремительное развитие рынка электромобилей г-н Ньюолл назвал одним из таких важнейших событий, которые способны перетряхнуть добывающую отрасль. Ведь производство таких агрегатов рождает спрос на никель, кобальт, графит, литий и ряд других металлов.

И горнорудные компании уже стараются подстроиться под этот тренд.

По данным Международного энергетического агентства, к 2040 году по дорогам будут ездить минимум 40 млн электромобилей. Наша страна не исключение: авторы Стратегии развития автомобильной промышленности России ждут увеличения спроса на электромобили в среднем ценовом сегменте на 4–5% до 2025 года. В общем, миру нужны металлы.

Что касается никеля, это, как заметил г-н Ньюолл, хорошая новость для России.

То же касается и палладия — мощным производителям этого металла, а также никеля и платины является всё тот же «Норникель», и у компании есть перспективы занять очень хорошие позиции на новом рынке автомобилестроения. Дальше — сложнее.

Взять, например, кобальт. Как сообщают «Ведомости», за полтора года цена на этот металл выросла на 190%, а спрос продолжает расти.

А большая часть его добычи приходится на Демократическую Республику Конго, и кобальт на месторождениях — это не основной, а побочный металл. Литий — тоже, мягко говоря, не очень распространённый элемент: его запасы есть в Австралии, Южной Америке и Боливии, однако не все они годятся для производства аккумуляторов.

Скажем, запасы Боливии содержат существенные примеси меди. Сегодня, говорит специалист Wardell Armstrong International, спрос на литий не очень большой, и компания пессимистично относится к развитию этого рынка, но, по оценкам Goldman Sachs, к 2025 году спрос на литий вырастет в четыре раза.

Месторождения графита есть в разных странах мира, однако все они небольшие, и едва ли можно ожидать их роста.

Сложность тут в том, что аналитики не берутся давать точный прогноз относительно изменений в отрасли в свете «электромобильного» тренда, так как уже сегодня намечается дефицит необходимых металлов (того же кобальта) и возможно, что производители уйдут в другие технологии — и их потребности изменятся.

«Технологии быстро развиваются, и не исключено, что в игру вступят другие элементы. Становятся популярными другие топливные элементы — водородные, например. Скажем, в Германии запустили поезд, который работает именно на водородном топливе, он может разгоняться до 140 км/ч. Может быть, это технология будущего? Ведь тут тоже нулевые выбросы.

А может быть, в этом зале есть разработчики технологии, которая через несколько лет станет ключевой», — рассуждает Фил Ньюолл.

А если даже по мировым дорогам будут ездить электромобили, то пока не совсем ясно, с какими именно аккумуляторами.

Johnson Matthey, например, заявила, что разработает новые аккумуляторы с меньшим содержанием кобальта, сделав ставку на никель и литий — получится дешевле.

Как бы то ни было, недропользователи по всему миру корректируют стратегию своего развития с учётом новых запросов рынка.

Так, судя по материалам госзакупок, «Газпром ВНИИГАЗ» рассматривает вариант организации литиевого производства на базе газоконденсатного Ковыктинского месторождения (Иркутская область).

Экология добычи

А почему, собственно, электромобили? Правильно, потому что мир встал на путь экологизации. И добывающей промышленности тоже предстоит развиваться в этом направлении.

Аналитики PwC говорят, что горнодобывающим компаниям нужно «обновить репутацию», «превратившись из эффективных «обогатителей руды» в выдающихся созидателей.

Акцентируя внимание на экологически безопасных и клиентоориентированных стратегиях, опирающихся на передовые технологии, они смогут завоевать доверие заинтересованных сторон и устойчиво создавать добавленную стоимость в долгосрочной перспективе».

Добыча полезных ископаемых и выплавка металлов — экологически небезопасные и энергоёмкие виды деятельности. Поэтому их деятельность находится под пристальным вниманием общественности.

И любая ошибка серьёзно влияет на репутацию и компании, и отрасли в целом — а репутация уже и так идёт впереди предприятий.

Скажем, «Норильский никель» занялся экологическим перевооружением и развивается абсолютно в русле современных трендов.

Однако за Норильском уже закрепилась слава самого грязного города России, и общественное мнение относительно деятельности никелевого гиганта теперь сложно изменить.

Но компания планомерно работает в этом направлении. Так, выступая на VIII экологическом форуме «Ответственность бизнеса перед будущим. Технологии на стороне общества и природы», статс-секретарь — вице-президент «ГМК «Норильский никель» Дмитрий Пристансков рассказал, что компания вкладывается в экологические проекты.

«За три года у нас совокупные затраты исключительно в экологические проекты, природоохранные, составили около 80 млрд рублей. В стране мало кто тратит такого рода деньги, поправлюсь, — мы не тратим, мы инвестируем, потому что есть предпринимательская деятельность, есть инвестиционная. И инвестиционная не всегда должна быть маржинальной, и отдельно в наши проекты мы закладываем экологические инвестиционные проекты, которые могут не иметь прибыли», — подчеркнул г-н Пристансков.

Так или иначе крупные игроки горнодобывающего рынка реализуют экологические программы и вкладываются в это направление.

Это может быть установка очистного оборудования, сокращение объёмов потребляемой воды, работа с хвостохранилищами и так далее. В смежном — нефтедобывающем секторе картина аналогичная.

Скажем, Shell и BP поставили чёткие цели по снижению выбросов, а ещё увязали экологические показатели работы компании с вознаграждением руководящего персонала. В 2018 году они инвестировали порядка 8% выручки в «зелёные» технологии. Наша «Роснефть» не отстаёт: в материале, опубликованном в текущем выпуске, вы можете прочитать об экологических проектах компании.

В цифре

Мы не будем подробно останавливаться на теме цифровизации, поскольку неоднократно затрагивали эту проблему. Однако все эксперты хором говорят об этом явлении как об одном из важнейших трендов современности — он касается и добывающей отрасли.

И также все соглашаются с тем, что добывающая отрасль недостаточно активно внедряет эти технологии. Составляя список рисков для индустрии на ближайшие годы, «Эрнс энд Янг» включили сюда и цифровые технологии, подчеркнув, что возможности, которые они открывают, оборачиваются упущенной выгодой в случае, если компании этот тренд игнорируют.

PwC также подтверждают, что, по сравнению с другими отраслями уровень технологической зрелости добывающих предприятий относительно невелик.

«Только в семи компаниях из топ-40 (компаний по всему миру — прим. ред.) в составе высшего руководства есть директор по технологиям, директор по ИТ и директор по цифровым технологиям», — сообщают аналитики.

Новые горизонты

Если говорить о российской добыче, то эксперты из разных стран видят перспективы развития этого направления на ближайшие годы — в том числе в условиях геополитической напряжённости, которая проявляется в торговых и тарифных войнах.

«Определяющим фактором конкурентоспособности горнодобывающего сектора России является уникальная сырьевая база. Практически по всем важнейшим полезным ископаемым Россия занимает ключевые позиции.

Это, конечно же, создаёт фантастические преимущества с точки зрения диверсификации горнодобывающего производства. При этом доля минерально-сырьевого комплекса в экономике страны увеличивается. Значение экономики этого сегмента является и в долгосрочной перспективе будет являться определяющим.

Только в 2018 году общий объём инвестиций в горнодобывающий сегмент составил порядка 500 млрд рублей, что в общем объёме составляет около 3% — это значительный показатель для экономики страны.

Мы разделяем оценки Wardell Armstrong International относительно того, что все основные группы металлов находятся в достаточно высоком потенциале спроса», — отметил первый вице-президент АО «Банк ГПБ» Роман Панов.

Однако, чтобы сохранить эти же позиции, необходимо вводить в эксплуатацию новые месторождения. То есть существует необходимость развития минерально-сырьевой базы — разведки и доразведки объектов.

По оценкам международных аналитиков, Россия относится к списку стран, где сохраняется перспектива запуска средних и даже крупных объектов.

Такими привилегиями обладают не так много игроков рынка: Фил Ньюолл упомянул, что сегодня в мире осталось ограниченное количество таких объектов.

И он же говорил о том, что современный объём российских инвестиций в геологоразведку недопустимо малы для такой огромной страны.

«С точки зрения общего объёма инвестиций в геологоразведку сегодня лидирует Канада: в 2018 году она вложила 4,2 млрд долларов.

Давайте возьмём для примера добычу золота и разведку золотоносных месторождений. На каждую унцию добытого золота Австралия инвестирует в ГРР 67 долларов. Канада — 18, а Россия — 16.

То есть фокус на реализацию уже существующих объектов. При этом объёмы государственного финансирования направления существенно сокращаются. Правительство РФ последовательно реализует эту тенденцию с одновременной попыткой замещения этих вложений инвестициями из частного сектора. В 2014 году из госбюджета на ГРР было выделено 11 млрд рублей, в 2018 году — это уже 5 млрд. При этом из внебюджетных источников в 2014 году было направлено 35 млрд, а в 2018 — 43 млрд. То есть рост-то относительно небольшой. Наблюдается дефицит финансирования», — рассказал Роман Панов.

Эксперты надеются, что активизация геологоразведочных работ станет ещё одним трендом развития отрасли в России.

Правительство старается простимулировать частных инвесторов вкладываться в геологоразведку.

Одна из ключевых мер, которая уже внедрена, — введение заявительного принципа. Мы сейчас не будем говорить о рисках этого начинания. С точки зрения статистики, дело пошло: количество лицензий, выданных по заявительному принципу, каждый год растёт.

Но Роман Панов считает, что потенциал так называемых юниорных компаний до конца не реализован, поскольку этот термин даже не закреплён законодательно.

«Вряд ли мы сможем изобрести новые методы финансирования. Если мы обратимся к зарубежному опыту, то увидим, что классический подход — это реализация таких проектов через венчурные фонды.

Также можно назвать биржевые площадки и прямые инвестиции. Два первых элемента в России сегодня крайне слабо развиты.

Биржевая площадка для юниорных компаний отсутствует в принципе, попытки создания венчурных фондов не увенчались особым успехом», — отметил специалист «Газпромбанка».

Он также напомнил, что в Канаде и Австралии до 60% новых открытий делают юниорные компании — потом проекты покупают более крупные игроки и они переходят в новую стадию развития.

Есть такие примеры и в России: Маломыжское месторождение, где сегодня ведёт работы МРК. И «Газпромбанк» видит потенциал инвестиционного спроса на такие проекты.

Тенденции и риски

И напоследок приведём перечень рисков для горнодобывающих компаний, составленный «Эрнст энд Янг» на основе опроса представителей отрасли по всему миру. Во многом он дублирует приведённые выше ключевые тенденции.

На первое место аналитики поставили риск утраты лицензии на работу — в основном из-за геополитических процессов. Далее — изменение потребности в трудовых ресурсах: появление новых технологий рождает потребность в новых специалистах, и кадровое планирование становится элементом планирования стратегического.

О третьем риске — низкой цифровой эффективности — мы упоминали выше. Экологические риски эксперты поставили на четвёртое место, напомнив, что речь идёт не только об общественном мнении — ужесточаются законодательные требования. На пятой строчке — так называемые риски с высоким воздействием.

Здесь подразумеваются события, которые принято называть катастрофами, — сход поезда с рельсов или прорыв дамбы хвостохранилища. То есть происходят такие явления нечасто, однако они ставят под угрозу существование предприятия как такового. Следующем риском в списке была названа недостаточная доходность портфеля.

Далее — киберугрозы и сокращение производства (что связано с уменьшением числа крупных неразведанных месторождений). На девятой строчке — инновации в широком смысле: «многие компании не используют их или используют недостаточно». Замыкает список риск роста издержек.

МНЕНИЕ

Анатолий Вакуленко, аналитик ГК «ФИНАМ»

«Несомненно, «экологизация» добычи и переработки в мире продолжится, и тому есть ряд причин. Во-первых, этого требуют происходящие изменения климата, растущее беспокойство населения планеты из-за усиления антропогенной нагрузки на окружающую среду.

Как можно видеть, температура на планете растёт, объёмы выбросов в воздух и воду остаются значительными, количество природных катаклизмов увеличивается и так далее.

Понятно, что почти все они обусловлены деятельностью человека, и добыча различных ресурсов остаётся ключевым фактором, влияющим на эти процессы. Бурение скважин, создание гигантских карьеров, активное изменение ландшафта, приводящее к загрязнению или исчезновению источников пресной воды, наносящее непоправимый ущерб флоре и фауне, всё это сказывается не только на планете, но и на жизни и здоровье людей.

Понятно, что добывающая отрасль должна меняться одной из первых, так как она не является самым чистым видом деятельности человека.

Во-вторых, технологии не стоят на месте, появляются новые машины и оборудование, которые позволяют добывать и перерабатывать природные ресурсы лучше, с меньшим ущербом для окружающей среды.

И это позволит уменьшить влияние добывающей отрасли на окружающую среду, сократить её нагрузку и причиняемый вред.

В-третьих, «экологизация» добывающей отрасли продолжится потому, что это положительно скажется на её репутации, поможет в её восприятии обществом как своими работниками, так и жителями мест присутствия, повысит её инвестиционную привлекательность, будет способствовать увеличению эффективности деятельности.

Наконец, ужесточается экологическое законодательство, и чтобы соответствовать новым требованиям, не платить большие штрафы, не рисковать репутацией, добывающие компании будут просто обязаны меняться, сокращать своё воздействие на природу.

Изменение экологической политики добывающими компаниями будет выгодно для них. И дело не только в том, что власть и общество станет лучше к ним относиться, но они также могут расширить рынки сбыта. Ведь, как известно, уже многие потребители обращают внимание на то, в каких условиях произведён продукт, насколько его производство было вредным для окружающей среды, и если он удовлетворяет их требованиям, то они его приобретут, а если нет, то могут отказаться.

Повышенное внимание к вопросам экологии со стороны добывающих компаний диверсифицирует их деятельность, позволяет экономить на добыче первичного сырья, вовлекает в оборот различные вторичные ресурсы, что высоко ценится обществом, позволяет сохранить запасы полезных ископаемых для будущих поколений.

Учитывая всё вышесказанное, можно ожидать, что курс на «экологизацию» добычи и переработки в РФ продолжится, всё больше компаний будут инвестировать средства в эту сферу, что со временем положительно скажется на экологической обстановке в стране, позволит снизить нагрузку на флору и фауну».

ЭКСПЕРТ

Element сфокусировал весь свой бизнес на поддержке операционной деятельности заказчиков, то есть на эксплуатации оборудования — области, где эффективное решение в буквальном смысле собирается
из многих деталей.

Сейчас заказчики задумались над тем, что запчасти должны быть стабильно высокого качества с оптимальной ценой и сильной технической поддержкой. Такие условия и гарантии могут выдавать только устойчивые бренды.

Первый тренд, который никогда не потеряет актуальности, — желание получать детали быстро и с локального склада. Для его реализации нужны технологичные аналитические, маркетинговые и информационные алгоритмы, решая которые мы предоставляем пользователям необходимые запчасти в короткие сроки.

Ещё один тренд, который мы видим, — развитие среднего производственного бизнеса в нашей стране и в странах-соседях. Как правило, такие предприятия изготавливают узкую, ограниченную технологией линейку продуктов и нуждаются в постоянной загрузке объёмами однотипных изделий, но имеют недостаточную коммерческо-сервисную структуру.

Наконец, третий основной тренд — это запрос на изменения. Заказчики хотят видеть улучшения характеристик запасных частей, но, чтобы сделать это, производителям оборудования нужно менять конструктив и дизайн всей машины, переписывать всю документацию. Это сильно усложняет и удорожает их производственный процесс.

Компания Element следует этим трендам, положив в основу бренда концепцию обслуживания и производства на основе опыта взаимодействия. Мы создаём уникальные конкурентные предложения для заказчиков, базирующиеся на наших собственных разработках, знании процессов и оборудования, планировании изготовления и гибком производстве на основе аутсорсинговой модели.

УГЛЮ БЫТЬ!

Парадоксально, но «зелёные» тенденции не только не закрывают дорогу угольной генерации, которую принято считать мощным источником выбросов, но и косвенно стимулируют её развитие.

Ведь чем больше в мире электромобилей, тем больше электростанциям нужно топлива. СУЭК, основываясь на данных BCG и McKinsey, провёл исследование.

Получилось, что для производства дополнительной энергии к 2030 году может потребоваться 292–452 млн т угля, а к 2035-му — 544 млн т.

По информации PwC, 38% энергии в мире вырабатывают угольные электростанции.

ОТ «ЮНИОРОВ» К «МАЖОРАМ»

Развитие Маломыжского золотомедного месторождения — один из крупнейших инвестпроектов, реализуемых в Хабаровском крае.

В его реализацию намерены вложить 115 млрд рублей. РМК планирует построить горно-обогатительный комбинат мощностью переработки 35 млн тонн руды в год. На предприятии будет создано 1,4 тысячи рабочих мест.

К строительно-монтажным работам компания планирует приступить в 2020 году, запуск производства намечен на 2022 год.

---

Текст: Кира Истратова