Перспективы черной металлургии России обсудили участники MetalConf-2023

Санкционные ограничения больно ударили по российской чёрной металлургии. В 2021 году, то есть в период, когда страны ЕС были «дружественными» России, объём экспорта у ряда комбинатов достигал 40%. По данным Европейской металлургической ассоциации Eurofer, ЕС импортировал из России 3,74 млн тонн готовой стальной продукции.

Сейчас правила игры изменились. О том, как российская металлургическая отрасль адаптируется к сложившейся ситуации, как корректируется вектор импорта, поговорили участники MetalConf-2023. Обсудили эксперты и главный вопрос, куда нам двигаться в будущем.

Из 17 тыс. санкций, что само по себе очень много, порядка 20% имеют отношение к металлургии, — такие данные привела директор Департамента развития и регулирования внешнеэкономической деятельности Министерства экономического развития РФ Лилия Щур-Труханович.

Последние пакеты уже содержат вторичные санкции, то есть нашу металлургическую продукцию всеми силами гонят с мирового, в первую очередь европейского, рынка. Но мир, говорит г-жа Щур-Труханович, не может отказаться от российской стали. И отрасль постепенно адаптируется к новым условиям. И в 2023 году в объёме российского экспорта весьма существенно сократилась доля «недружественных» стран, но фактически все их восполнили закупки странами «дружественными».

Экспортный потенциал у российской металлургии огромный, ведь, помимо государств Европы, в мире есть большое количество стран, которым нужна стальная продукция. И она может быть произведена в России — такова оптимистичная позиция Минэкономразвития.

Например, масштабные инфраструктурные проекты развивает Индия. Скажем, здесь построили самый высокий в мире арочный железнодорожный мост и 22-километровый морской мост. Мосты здесь вообще возводят по всей стране.

Неом — город будущего, который строят в Саудовской Аравии. Новую столицу возводит Египет. ОАЭ создают дорожную сеть протяжённостью 1200 км. Алжир демонстрирует высокие темпы роста строительной отрасли — порядка 4%.

Нигерия объявила, что в стране будет модернизироваться транспортная инфраструктура, появятся новые объекты энергетики, промышленности и дорожного строительства.

47-километровую магистраль строит Бангладеш. Пакистан начинает строительство дорог в рамках китайско-пакистанского промышленного коридора.

«Все эти стройки ждут металлургическую продукцию, все эти стройки — это наш потенциал, наша новая география. Поэтому, металлургические компании, смотрите эти тендеры, ставьте перед Минэкономразвития эти задачи, а мы будем вам помогать», — призвала Лилия Щур-Труханович.

Представитель Минэкономразвия также рассказала, что ведомство стремится поддерживать российских металлургов и прокладывать экспортные пути российской стали. Лилия Щур-Труханович отметила, что далеко не всегда другие страны сдерживают российские поставки, стремясь навредить нашей экономике, — часто речь идёт именно о защите собственного внутреннего рынка. Именно так эксперт объяснила введение новых пошлин со стороны Турции на импортный плоский прокат.

А ведь, по данным отраслевого агентства Metals & Mining, Турция являлась крупнейшим экспортным рынком для российского непокрытого (неоцинкованного и неокрашенного) проката в 2022 году. Минэкономразвития вело переговоры, но изменить эту ситуацию не смогло. Зато удалось временно обнулить пошлины на экспорт в дружественные страны. Ну и кроме того, получилось договориться с Вьетнамом, который вводил специальные защитные меры в отношении полуфабрикатов из стали: треть кодов была исключена.

«Ещё одна наша миссия — это поддержка экспорта. Я часто слышу об эскспортных пошлинах, о нагрузке на бизнес, но ведь точно так же есть и помощь бизнесу. И программ поддержки экспорта металлургической промышленности достаточно. Программы РЭЦ, Минпромторга видят основными своими адресатами металлургов.

Большой процент транспортных субсидий приходится на эту отрасль. Металлурги очень активно пользуются поддержкой участия в международных выставках. Они берут льготные кредиты. Это и есть та поддержка внутри страны, которая помогает преодолеть барьеры и усилить конкурентоспособность нашей продукции», — подчеркнула Лилия Щур-Труханович.

Русский и китаец — братья навек

Конечно же, подобные презентации вселяют оптимизм, особенно внушительный перечень потенциальных экспортных регионов. Однако наличие больших строек в «дружественных» странах само по себе не означает, что проблема переориентации экспорта решена. К тому же представленный выше список слишком велик — прямо-таки глаза разбегаются. Какая страна реально может стать ключевым промышленным партнёром России?

Конечно же, Китай, считают в Минпромторге.

«Сегодня наша страна переживает непростые времена, но и наша отрасль, и другие отрасли промышленности находят возможности для развития. За прошедшее время мы, по сути, уже смогли перестроить свои поставки экспортно ориентированной продукции на альтернативные рынки. Приоритетным альтернативным рынком для нас, конечно же, является КНР — драйвер всей экономики Азии», — сказал заместитель директора Департамента металлургии и материалов Минпромторга РФ Константин Фёдоров.

Специалист рассказал, что министерство сремится наладить взаимовыгодное российско-китайское партнёрство. Важный нюанс: нет задачи вывести как можно больше сырья из нашей страны на территорию Поднебесной. Напротив, правительство настроено повышать уровень переработки внутри страны.

«Особой интерес у наших китайских партнёров вызывают проекты в металлургической промышленности — возможность совместного освоения объектов и обмен компетенциями. Для нас это в первую очередь трансфер технологий, потому что, как вы знаете, Китай обладает очень серьёзными компетенциями в металлургии.

Это государство стоит назвать мировым лидером в данной отрасли: на долю Поднебесной приходится более половины производства продукции цветной и чёрной металлургии, в КНР развито также потребление этой продукции. Поэтому здесь мы намерены вести совместную работу по освоению месторождений железорудного сырья, а также цветных и редкоземельных металлов», — пояснил Константин Фёдоров.

Представитель Минпромторга также поддержал Лилию Щур-Труханович из Минэкономразвития, отметив, что ведомство продолжает реализовывать мероприятия, направленные на поддержку экспортёров: это и программы повышения конкурентоспособности, и субсидии на транспортировку.

«Некоторые программы, как вы сами понимаете, сейчас сворачиваются, но нам всё-таки удаётся поддерживать металлургов на тех долго- и среднесрочных контрактных обязательствах, которые возникли в 2022 году. В первую очередь я говорю об обязательствах поставок готовой металлопродукции в азиатские страны», — добавил г-н Фёдоров.

Кто на новенького

Действительно, в последние годы весь мир наблюдает за стремительным развитие экономики и промышленности Китая. Однако председатель правления Института динамического консерватизма, канд. экон. наук Андрей Кобяков в своих работах и в своём выступлении на MetalConf привёл убедительные аргументы в пользу того, что в ближайшие годы темпы развития экономики Китая будут замедляться. Специалист даже считает, что этот процесс идёт уже несколько лет.

«Очень часто мы слышим, что к 2035 году китайская экономика станет второй, а то и первой в мире. Мне совершенно непонятно, что имеется в виду. Обычно в таких расчётах идёт сопоставление мировых экономик, национальные счета которых пересчитаны в некоторых единицах измерений.

В нашем случае — в доллар по текущему курсу. Но этот анализ является абсолютно безграмотным, потому что огромное количество стран имеет валюты, реальная способность которых недооценена. Простой пример: в позапрошлом году доллар стоил порядка 50 рублей, сейчас порядка 100 (я округляю для удобства).

И если мы будем оценивать нашу экономику в ценах разных лет, получится, что у нас произошёл колоссальный спад. Но это ведь нонсенс, у нас ВВП изменился на 2%», — объясняет Андрей Кобяков.

В связи с этим специалист считает, что нужно не делать сопоставления на основе номинальных курсов, а делать более сложные расчёты Г-н Кобяков предлагает поставить во главу угла паритет покупательной способности (ПСС), а сам он строит свою аналитику, взяв за основу базу Ангуса Мэддисона.

«Например, по базам данных Международного валютного фонда, Китай уже перегнал США по объёму ВВП. А по базам Ангуса Мэддисона, он сделал это ещё в 2010 году. И на сегодняшний день Китай — это действительно самая крупная экономика мира, её доля превышает 25%. Эти показатели уже приближаются к тем, которые имели США после Первой мировой войны.

И, согласно моему прогнозу, доля Китая будет максимальной в 2030-2035 годах, тогда она достигнет 33%. Один Китай будет весить в мировой экономике больше, чем все страны Северной Америки и Западной Европы, вместе взятые.

То есть треть мировой экономики будет представлять Китай, ещё треть — «коллективный Запад», и треть — все остальные страны», — прогнозирует Андрей Кобяков.

Но дело не только в этом, а в том, что в ближайшие годы темпы развития Китая будут затихать. Сейчас темпы прироста ВВП Китая не превышают 4,5%, и тех 7-10 %, которые были в прошлые годы, уже нет. Нет и таких высоких темпов роста промышленности, говорит г-н Кобяков.

«Эта тенденция будет усиливаться, темпы будут продолжать снижаться. Китай уже исчерпал или близок к исчерпанию экстенсивных источников роста, которые связаны с тем, что сельские жители переезжают в города и меняют профиль деятельности. Дальше в распоряжении государства будут интенсивные факторы повышения производительности, и вот в таких условиях темпы роста как раз обычно быстро затухают», — подчёркивает Андрей Кобяков.

Эксперт полагает, что, достигнув максимума в 2030 году, доля Китая в мировой экономике начнёт медленно снижаться. И здесь появится новый локомотив, точнее, он появился уже сейчас — это Индия.

«Индия идёт по тому же пути, что и Китай, только с опозданием лет на 15-20. Простая иллюстрация: в 1992-1993 году доля сельского населения в Китае составляла 70%, городского — 30%. Где-то в 2011 году эти показатели сравнялись, а сейчас уже можно говорить об обратной пропорции. В Индии этот перелом ещё не случился, но мы видим сумасшедшие темпы роста», — обратил внимание г-н Кобяков.

Можно ещё взглянуть на индекс производственной активности. Всего пять государств в мире демонстрируют положительную динамику: Индия, Япония, Россия, Китай и Бразилия. В США уже 15 месяцев наблюдается спад, а ситуацию в Европе эксперт вообще охарактеризовал как глубокий кризис.

«И поразительно, что на фоне этого глобального кризиса и глобальной рецессии Индия продолжает демонстрировать просто феноменальные показатели деловой активности во всех сферах. В этой связи я поддерживают рекомендацию, данную Минэкономразвития: Индия — это огромный потенциал. Тот, кто хочет получать доходы завтра, должен сегодня оказаться в Индии. Это страна перспективных инвестиций, инфраструктурного развития и к тому же страна, имеющая близкие нашим геополитические интересы и симпатии», — отметил Андрей Кобяков.

Другой подход

С тем, что главными партнёрами России в ближайшие годы станут страны Азии, согласился и профессор, директор Института стран Азии и Африки МГУ имени М. В. Ломоносова, д-р ист. наук Алексей Маслов. Однако он, во-первых, подтвердил ключевые тезисы, представленные Андреем Кобяковым, а во-вторых, обратил внимание на то, что представляют собой экономика и промышленность Китая в настоящий момент. Эти комментарии опровергают некий стереотип о том, что интенсивно растущая китайская индустрия готова потреблять наши ископаемые ресурсы в бесконечных объёмах.

«На данный момент в Китае наблюдается колоссальное падение спроса на металл и в целом маржинальности рынка металлов. Правительство страны сейчас говорит о том, что основные логистические коридоры, соединяющие Китай с другими странами, уже построены, то есть в целом государство уже прошло этап интенсивного возведения железных дорог, мостов и зданий. И сейчас здесь делают ставку на развитие цифровой экономики.

Это кризис? Вовсе нет, это структурное переустройство, связанное как раз с замедлением роста китайской экономики. Поднебесная начинает серьёзные проекты по добыче руды в Индии, Индонезии, Африке, она перемещает свои производства в Северный Вьетнам, например», — рассказал Алексей Маслов.

В связи с этим специалист рекомендует обратить внимание на такую форму российско-китайского (а также российско-индийского) партнёрства, как сделки слияния и поглощения.

«Это решение не является универсальным, и возможности трансфера технологии и локализации производства никто не отменял. Но возможности покупки мощностей в Китае и Индии сегодня резко возросли. Я хочу обратить внимание на то, что в августе 2023 года Китай принял ряд документов, которые уравнивают компании с китайским и иностранным, например российским, капиталом.

Это означает, что есть возможность создавать свои исследовательские лаборатории, проводить испытания продукции на территории Китая, вводить собственные отраслевые стандарты.
Таким образом, в связи с замедлением роста экономики Китай довольно заметно открывает свои рынки. Получается, что Запад и Восток у нас в какой-то мере поменялись местами.

Если прежде именно США выступали за открытые рынки и за отсутствие тарифных барьеров, то сегодня главным промоутером этих идей стал Китай. И западные компании осознают это быстрее, многие из них уже рванули на азиатский рынок, в то время как мы действуем с некоторым замедлением. А на самом деле, сейчас для нас в Азии открывается колоссальное окно возможностей», — считает Алексей Маслов.

Металлургический союз вместо Советского

Итак, все эксперты сошлись во мнении о перспективности российско-азиатского партнёрства. Однако у нас есть и иные возможности, и модератор сессии, политолог, востоковед, преподаватель Института русской политической культуры Каринэ Геворгян напомнила о том, что было бы здорово наладить кооперацию со странами, которые были некогда союзными республиками.

«Ещё много лет назад я говорила, что если мы не займёмся постсоветским пространством, то получим большое количество проблем. И, может быть, именно металлургия сможет стать одним из триггеров реинтеграции бывших советских республик?» — высказала идею специалист, отметив, что крепкие производственные и экономические связи могут стать залогом геополитической стабильности.

В ответ исполнительный директор Ассоциации «Русская Сталь» Алексей Сентюрин напомнил, что партнёрство между странами сохранялось и после распада СССР, в том числе существовала кооперация в металлургической отрасли. Например, на Магнитогорский металлургический комбинат сырьё несколько десятилетий проходило из Казахстана, и только недавно сами казахстанские компании прекратили эти поставки. Есть опыт построения кооперационной цепочки между казахстанскими предприятиями и ЕВРАЗом.

Но, говорит специалист, есть государственные, стратегические задачи, а есть задачи бизнеса, для которого ключевыми являются экономические критерии.

«Например, Правительство РФ на протяжении нескольких лет развивает отношения с Кубой. Но как бы этого ни хотело правительство, деньги-то должны вкладывать акционеры, вполне конкретные физические лица, которые считают это направление стабильным и перспективным.

Это то же самое, что частному лицу скажут вкладывать деньги в банк, чтобы этот банк развивался. Но человек точно спросит: „Какой банк, какая у него история, какие условия, а завтра эти деньги точно можно будет забрать?”» — говорит Алексей Сентюрин.

Лилия Щур-Труханович, в свою очередь, напомнила о работе Евразийского экономического союза, назвав металлургию одним из нервов сложившейся интеграции.

«В рамках Евразийского союза было принято по меньшей мере два очень важных решения, которые сплачивают металлургические предприятия пяти государств. Первое — это распоряжение Евразийского межправительственного совета «Об утверждении плана мероприятий по сырьевому обеспечению металлургических предприятий государств — членов Евразийского экономического союза на 2021–2024 годы».

Этот документ предусматривает целый набор мер, помогающим государствам-участникам обмениваться сырьём и информацией. Второе — это Перечень перспективных направлений сотрудничества в сфере производства новых видов металлургической продукции. Там как раз указаны перспективные рынки и отрасли.

Звучала мысль о развитии цифровой экономики, но ведь этот процесс тоже не может идти без металла, серверы ведь не из композитных материалов строятся. Поэтому сотрудничество стран постсоветского пространства развивается, мы приглашаем к участию новые государства — члены СНГ», — подчеркнула Лилия Щур-Труханович.

Когда мы обустроим Россию?

От некогда «родственных» стран участники дискуссии сделали следующий логичный шаг, подняв тему потребления металла внутри России. Почему мы в принципе делаем такую ставку на экспорт? Почему говорим о строительстве городов и мостов в других странах, когда можно развернуть глобальную стройку внутри своей?

Тему, возникшую из вопроса из зала, поддержала Каринэ Геворгян, вспомним известную цитату Салтыкова-Щедрина: «Они сидели и думали, как бы из своего убыточного хозяйства сделать прибыльное, ничего в оном не меняя».

Константин Фёдоров напомнил, что внутри страны мы продукцию металлургии также потребляем весьма интенсивно, и в 2022-2023 годах внутренний рынок рос.

«Связано это в первую очередь с реализацией крупных инфраструктурных проектов в строительной сфере. Мы активно работаем с коллегами из Министерства строительства над совершенствованием нормативно-правовой базы, чтобы стимулировать потребление металлопродукции внутри страны. Мы видим этот приоритет, закладываем его в стратегию развития отрасли на перспективу до 2035 года», — отметил г-н Фёдоров.

Андрей Кобяков, в свою очередь, обратил внимание на то, что участники дискуссии собрались для того, чтобы обсудить сотрудничество России с другими странами в сфере металлургии, поэтому тема внутреннего потребления и не звучала. Однако своё мнение по данному вопросу специалисты высказал, отметив, что для развития спроса внутри страны «нужно менять всю парадигму развития».

«Давайте вспомним статистику 1980 года. СССР производил 165 млн т стали, и её вечно не хватало. Это в 1,5 раза больше, чем производили США (порядка 100-110 млн т) и Япония (110 млн т). А это были крупнейшие автомобильные державы. Во всех трёх названных странах эти объёмы были связаны со стратегическими проектами развития, они не были ориентированы на внешние рынки.

Сейчас Китай производит больше, чем производили США, СССР и Япония, вместе взятые. Почему? Ответ тот же самый: есть стратегия развития страны, которая уже 30 лет реализуется. Поэтому мнение, что Китай зависит от внешних рынков, является ошибочным. Если посчитать ВВП страны по паритету покупательной способности, то окажется, что экспорт в Китае не превышает 10% от ВВП. А в России меньше 25% не бывает.

Так что это мы экспортно ориентированная страна, точнее, мы стали таковой. Почему? Ну, видимо, потому, что так исторически сложилось. Но вот сейчас, через 30 лет реформ, в условиях СВО, нам нужно понимать, куда мы будем двигаться дальше. Сегодня ситуация меняется в лучшую сторону, мы ожидаем инвестиций. Но очень медленно мы идём туда, куда нам нужно идти», — считает Андрей Кобяков.

Текст: Кира Истратова