Уже два года российская промышленность работает в условиях новой реальности, и произошедшие изменения во многом затронули отрасль металлургии. В марте 2024 года в Екатеринбурге прошёл международный саммит «Металлы и сплавы», участие в котором приняли специалисты крупнейших российских предприятий.
В числе прочего металлурги поделились историями о том, с какими дополнительными вызовами столкнулись предприятия, рассказали, какие задачи сегодня ставят перед собой российские заводы и как выстраиваются новые партнёрские отношения.
Как оказалось, наряду с общими для индустрии проблемами каждое металлургическое предприятие столкнулось и с индивидуальными вызовами.
Конечно же, все добывающие и перерабатывающие предприятия так или иначе столкнулись с проблемой импортозависимости. Вопрос в том, насколько критична эта зависимость, ведь многие единицы оборудования уже удалось заместить решениями из России или дружественных стран. Но где-то сделать это оказывается не так просто.
Так, Лебединский ГОК — предприятие во многом уникальное: это один из самых крупных в мире производителей горячебрикетированного железа (ГБЖ), а используют здесь технологию прямого восстановления железа из руд. И поставщиками как оборудования, так и технологии в основном были компании из стран Запада.
Главный металлург АО «Лебединский ГОК» Альберт Киреенков уточнил, что поставщиком технологии было итальянское предприятие, оборудование прибыло в Белгородскую область из Австрии, плюс использовалось большое количество комплектующих из США, Германии, стран Западной Европы. Так что после объявленных против России санкций ГОК столкнулся со множеством вызовов, связанных в первую очередь с импортозамещением.
«Мы провели и до сих пор проводим большую работу по подбору как комплектующих различного оборудования, так и технологических материалов, запчастей. Работаем с российскими компаниями и компаниями из дружественных стран: Китая, Индии, Ирана», — сказал г-н Киреенков.
Например, на промышленной выставке «Металл-Экспо 2023» состоялось подписание договора между «Металлоинвестом» и китайским производителем оборудования для горно-металлургической индустрии Lee Jun. Последний при участии своего официального российского представителя «БМХ РУС» поставит на ЛГОК брикет-прессы для комплекса по производству горячебрикетированного железа.
Это основное технологическое оборудование, используемое в процессе брикетирования. Во время подписания соглашения представители обеих сторон заявили, что рассчитывают на расширение сотрудничества. Таким образом, замещение западного оборудования оказывается возможным.
Что же касается самой технологии, то сейчас специалисты ЛГОКа совместно с управляющей компанией подрабатывают варианты создания собственных решений: проводится ряд НИОКР, и в целом, по словам г-на Киреенкова, в этом направлении предприятие работает весь последний год.
В целом же ЛГОК не слишком зависит от поставок оборудования и комплектующих из недружественных стран, «так как всегда предпочитал отечественные технологии или оборудование из дружественных стран».
Исключением является как раз завод ГБЖ. Об этом в интервью изданию «Про Металл» рассказал управляющий директор Лебединского ГОКа Александр Токаренко. Тем не менее топ-менеджер не скрывает, что сложности с импортным оборудованием возникли в процессе реализации большого проекта — перестройки транспортной схемы комбината на ЦПТ.
Технология позволяет перемещать руду с конвейера прямо на обогатительной фабрику по трёхкилометровому конвейеру. Проект этот в компании был одобрен ещё в 2016 году, и решение это очень сложное: таких прецедентов во всём мире не так уж много. Партнёром ЛГОКа изначально стала европейская компания, у которой было много субподрядчиков.
И в момент, когда на предприятии уже стартовали пусконаладочные работы, европейская компания завила о своём уходе. ЦПТ на ЛГОКе в результате всё же запустили, но, по словам г-на Токаренко, «приходилось многое дорабатывать самим, в том числе также и в механической части».
В частности, ГОК при участии ИТ-компании, входящей в «Металлоинвест», импортозаместил ПО — комплекс отличается высокой степенью автоматизации и цифровизации. То есть без сложностей не обходится, но решения компания всё же находит. С необходимостью замещать импорт столкнулась и «Уралэлектромедь».
«Мы у себя на предприятии видим два пути решения. Первый — это ориентация на Китай и в меньшей степени на Индию. Это касается в первую очередь сложных механизмов и агрегатов, потому что нет у нас в России полноценной замены многим единицам металлургического оборудования, поскольку индустрия не развивалась. Я говорю сейчас про металлургию меди.
И второе направление — это развитие собственных компетенций. Давайте создавать свои подразделения, заниматься реинжинирингом, принимать в штат конструкторов, автоматчиков, электронщиков. По сути, только так мы сможем себя обезопасить и сделать своё будущее устойчивым», — сказал начальник технического отдела АО «Уралэлектромедь» Константин Тимофеев.
О другом аспекте этой же проблемы рассказал представитель цинковой отрасли — начальник технического управления АО «Челябинский цинковый завод» Максим Варганов. Большим вызовом он назвал прекращение трансфера технологий и знаний.
«В цинковой отрасли мы столкнулись с „интересным” отсроченным эффектом. Пока весь мир занимался исследованиями технологий обжига, улучшением технологий переработки концентрата, мы выбирали путь „чуть дороже, но зато проще”. И необходимости в исследованиях не было. Но получилось так, что производители концентратов на эти изменения отреагировали, и качество этих концентратов изменилось.
И, используя имеющиеся технологические процессы, мы получаем ряд проблем с переработкой этого сырья. Я бы сказал, что это один из главных вызовов в металлургии цинка», — высказался Максим Варганов.
В то же время вопросы замещения оборудования и технологий далеко не для всех участников отрасли являются «горячей» темой. Так, заместитель генерального директора по стратегическому развитию УК «НОК ГРУПП» Сергей Штойк сказал, что Новоангарский обогатительный комбинат — производитель свинцовых и цинковых концентратов — оказался в достаточно комфортной ситуации. Предприятию даже не пришлось корректировать цепочки поставок, поскольку и до объявленных санкций свинцовый концентрат НОК шёл на экспорт в Китай.
«Так что у нас не возникло необходимости что-то менять и оперативно реагировать на ситуацию», — сказал Сергей Штойк.
Тем не менее НОК столкнулся с двумя моментами, которые ухудшают структуру бизнеса компании. Во-первых, изменился состав сырья, причём изменился не в лучшую сторону (напомним, что НОК перерабатывает руды Горевского месторождения свинцово-цинковых руд).
Из-за этого падает качество производимых комбинатом концентратов. Отвечая на этот вызов, предприятие усилило НИР по увеличению содержания основных полезных компонентов в концентратах.
Ну а во-вторых, проблемой для НОКа стали возросшие тарифы на железнодорожные перевозки. Эти изменения наверняка стали вызовом для многих игроков отрасли.
«Мы посчитали, что в год мы везём в Китай порядка 30 тыс. тонн воды в концентрате. Вывод напрашивается сам собой: нам нужно строить отделение сушки. Одним из эффектов станет тот факт, что мы значительно сократим смерзание концентрата, что очень актуально для Сибири, где находится наш комбинат. Но, с другой стороны, мы не знаем, как на это отреагируют наши конечные потребители — металлурги в Китае, поскольку при перегрузках концентрат будет сильно пылить», — рассуждает г-н Штойк.
Очевидно, что именно такими будут эффекты внедрения нового технологического участка. Так, в 2022 году участок сушки концентрата появился на нижнетагильской промплощадке Высокогорского обогатительного комбината. ВОЦ (Высокогорский обогатительный цех) выпускает железорудный концентрат. Он, правда, идёт не на экспорт, а на ЗСМК ЕВРАЗ, чьи мощности находятся в Новокузнецке.
Но и при таких расстояниях концентрат исходной влажностью 8-9% зимой смерзается в монолитную глыбу. Запуск сушильного отделения позволил сократить влажность до 3%, но проблема пыления сегодня — одна из актуальных для предприятия. Мельчайшие частицы концентрата понимаются от любого дуновения, просачиваются в любые щели, так что вокруг цеха неизменно лежит слой серо-чёрной железорудной пыли.
«Наверное, изначально проблемы у всех были примерно одинаковые: кто-то их успешно решил, кто-то ищет решение. Логистические цепочки, по большому счёту, удалось восстановить, ограничения во многом тоже можно обойти. Но у нас остаётся больной вопрос — кадровый. Люди кончаются, квалифицированные люди кончаются быстрее. Мы можем их перекупать друг у друга до определённого времени, но от этого их больше не станет», — напомнил директор по операционным улучшениям ООО «УК «Уральская сталь» Сергей Новиков.
Специалист считает, что действовать тут нужно в двух направлениях. Первое — упрощение процессов, чтобы работа с оборудованием не требовала такого уровня компетенций, а специалистов проще было заменить.
А второе — это исключение человека из процесса. Это часть разговора о необходимости развития автоматизации и цифровизации, и пока, по опыту Сергея Новикова, в плане движения к безлюдному производству мы не слишком продвинулись вперёд.
«Кадровый голод коснулся всех. И, если говорить про нашу отрасль, профессия металлург не слишком популяризирована. Нужно растить свои кадры», — согласился Константин Тимофеев.
«Да, у нас есть и третий путь, и я считаю, мы должны им пользоваться. Те специалисты, которые сегодня есть на предприятиях, обладают глубокой технической экспертизой. И со временем мы, видимо, придём к тому, что они и начнут готовить себе кадры. Да, это не слишком доходный вид деятельности — на производстве можно получать больше.
Да, придётся пожертвовать личным временем. Но сегодня очень важны те знания, которыми обладают практикующие металлурги. А те преподаватели, которые сейчас работают в институтах, этими знаниями зачастую не обладают. Поэтому мы должны будем прийти к тому, о чём я сказал», — считает Максим Варганов.
Текст: Кира Истратова
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.