Парижское соглашение и Россия. Не было ни гроша, да вдруг алтын

Наша страна присоединилась к Парижскому соглашению.

186 государств сообща стараются остановить глобальное потепление и снизить выбросы парниковых газов. Как правило, эти процессы связывают с развитием альтернативных источников энергии. Специалисты РАН, однако, уверены, что новые международные обязательства не только не станут помехой развития угледобычи, но и откроют перед отраслью новые двери.

«Очевидно, что остановить глобальные изменения климата можно только совместно, сообща. Это хорошо понимает большинство наших партнёров за рубежом. Россия активно участвует в мерах, принимаемых международным сообществом в этой сфере.

Для нашей страны участие в этом процессе важно.

Угроза изменения климата — это разрушение экологического баланса, повышение рисков для успешного развития ключевых отраслей», — прокомментировал подписание постановления правительства и актуальность Парижского соглашения Дмитрий Медведев на совещании с вице-премьерами.

Теория заговора

История глобального потепления окружена ореолом легенд и недоговорённостей. Нет единого мнения о том, имеет ли в принципе промышленность и человечество в целом отношение к изменению климата.

В начале 2000-х специалисты РАН, комментируя Киотский протокол, говорили, что он «не имеет научного обоснования». А также предупреждали, что «ратификация Протокола в условиях наличия устойчивой связи между эмиссией CO2 и экономическим ростом, базирующемся на углеродном топливе, означает существенное юридическое ограничение темпов роста российского ВВП».

Выступая на форуме «Майнинг и металлургия — 2019», учёный секретарь Экспертного совета СО РАН по проблематике Парижского соглашения по климату Валентин Данилов отметил, что сегодня роль человека в глобальном потеплении уже ни у кого не вызывает сомнений. В качестве иллюстрации он привёл известный график Килинга.

«Посмотрите: это график изменения содержания углекислого газа в атмосфере. Он зигзагообразный, поскольку отражает смену сезонов и роль фотосинтеза. Часто говорят, что раньше трава была зеленее, воздух чище, но что-то из этого — реальность.

На графике видно, что, когда я родился, концентрация углекислого газа была на 30% меньше.

А теперь представьте, что происходит, когда в помещении увеличивается концентрация углекислого газа. Правильно, становится душно. Вот это сейчас и происходит на планете», — объяснил Валентин Данилов.

Россия далеко не главный «поставщик» углекислого газа в атмосферу. На первом месте — Китай, далее США, страны Евросоюза, Индия. На почётном пятом месте — Россия, которая незначительно опережает Японию.

«Все эти страны в сумме производят эмиссию CO2 в объёме 23 млрд тонн. Ежегодно в мире количество углекислого газа растёт на 16 млрд тонн — какую-то часть природа в состоянии переработать. То есть гипотетически, если экономики мира перестанут выбрасывать CO2, то показатели перестанут расти и будут снижаться. Поэтому ответ на вопрос о том, может ли человечество влиять на концентрацию CO2, очевиден: да, может», — рассказал Валентин Данилов.

Второй вопрос: а надо ли вообще этим заниматься? Г-н Данилов не сомневается, что увеличение концентрации парниковых газов, одним из которых и является CO2, приведёт к росту температуры. Учёный напомнил, что «глобальное потепление вовсе не означает, что в Сибири станет тепло, это означает увеличение числа природных катастроф — эти события мы видим уже сегодня».

Всё идёт по плану

Итак, что реально означает подписание Парижского соглашения? На месте угольных разрезов в России появятся ветряки и солнечные батареи?

Маловероятно, чтобы отечественное правительство пошло на такой шаг: это бизнес, экономика, рабочие места, наконец. Хотя США же добровольно сошли с дистанции: по словам Дональда Трампа, он принял решение выйти из Парижского соглашения, потому что его долг — «защитить Америку и её граждан».

Президент США привёл расчёты National Economic Research Associates, согласно которым выполнение США обязательств приведёт к потере 2,7 млн рабочих мест к 2025 году, в том числе 440 тыс. мест в промышленности. А как у нас?

Давайте всё-таки не будем делать из Парижского соглашения такого уж страшного зверя. До этого был Киотский протокол, где условия были значительно жёстче. Россия тогда взяла на себя обязательства сохранить среднегодовые выбросы в 2008–2012 годах на уровне 1990 года.

Парижское же соглашение напрямую ограничений не ставит — каждая страна назначает планку сама. В России уже объявлено, что уровень парниковых газов к 2020 году должен быть не выше 75% от уровня 1990 года.

Свои обязательства по Киотскому протоколу Россия выполнила — одна из немногих, кстати. Правда, едва ли здесь есть заслуга учёных, промышленников и экологов.

«Скажем честно, это было в том числе из-за падения объёма нашей промышленности и вообще размера экономики», — напомнил Дмитрий Медведев.

Да и сегодня поставленная задача пока что видится выполнимой. «Выбросы парниковых газов в России в 2016 году оказались ниже уровня 1990 года на 45,7% — лучший результат в мире», — сообщил главный советник руководителя Аналитического центра при Правительстве РФ Леонид Григорьев.

Есть и другие оценки, однако все они ниже 75%. По информации Минэкономразвития, выбросы парниковых газов на единицу произведённой в России энергии сегодня примерно на 15% ниже мирового уровня.

Обязательства и возможности

Но это только пока. В мире растёт количество источников возобновляемой энергии. Россия тоже участвует в этом солнечно-ветровом марафоне, но наши программы — это капля в море.

Министр энергетики РФ Александр Новак в своей авторской колонке в журнале «Энергетическая политика» пишет, что к 2020 году мощности возобновляемой энергетики в России достигнут 2,2 ГВт.

Для сравнения: в 2018 году Германия добавила 3,2 ГВт солнечной энергии к существующим ранее 45,5 ГВт.

Кстати, По данным Института Фраунгофера, в 2018 году сектор возобновляемой энергетики Германии впервые в мире произвёл больше электроэнергии, чем уголь: 40% против 38%.

С такими достижениями нам, конечно, не тягаться.

Но зелёная энергия — это ведь не только солнце и ветер. Это, например, ещё и вода.

Скажем, в Канаде доля гидроресурсов составляет 34%. В Норвегии — и вовсе 92%. В нашей стране на гидроэнергетику приходится около 20% установленной мощности электроэнергетики и 17–18% выработки электроэнергии.

Потенциал в этой отрасли — огромный: в той же Сибири полноводных рек хватит ещё на пару десятков «всероссийских строек». По гидропотенциалу у России второе место в мире.

Есть ведь ещё и атомная энергетика. Фукусима, конечно, подмочила её репутацию, но всё же направление перспективное. «Росатом» сегодня строит четыре АЭС в России и ещё реализует 36 проектов за рубежом. Сложно оценивать перспективность такого подхода, однако потенциал определённо есть.

Таким образом, Парижское соглашение из барьера превращается в трамплин для развития сразу нескольких отраслей.

Что делать с углём?

Солнце, ветер, вода и мирный атом — это замечательно. Но сможет ли в «зеленеющую» российскую экономику вписаться угольная генерация?

«Теплоэнергетика для России является ключевым направлением, и тут у нас, как водится, свой путь. В год у нас вырабатывается 2 млрд Гкал — это в 11 раз больше, чем в централизованном теплоснабжении США.

Опережаем мы даже Китай, не говоря уже о Европе. Но мы любим, чтобы у нас дома было тепло. Тепловую энергию мы получаем за счёт сжигания ископаемого топлива, а это как раз и даёт выбросы углекислого газа.

Но наша угольная промышленность в свете Парижского соглашения — это не недостаток. Это наше преимущество», — уверен Валентин Данилов.

Около 40 лет назад в Сибири существовал Научно-исследовательский и проектно-конструкторский институт по проблемам развития Канско-Ачинского угольного бассейна (КАТЭКНИИуголь). Здесь работали талантливые учёные, которые создали несколько уникальных и перспективных технологий переработки низкозольных каменных и бурых углей.

Один из эффектов, продуманных авторами, как раз носил экологический характер — сокращение объёма выбросов от сжигания угля. Парижского соглашения тогда ещё и в проекте не было…

Но Союз распался, и КАТЭКНИИуголь ликвидировали. Его бывшие сотрудники создали несколько собственных предприятий — некоторые из них и по сей день успешно работают. И одна из этих технологий сейчас как раз и может пригодиться.

«Бурый уголь, которым богата Сибирь, раньше считался каким-то второсортным, недозревшим — вот то ли дело угли коксующиеся, энергетические. Около 45% в составе канско-ачинских углей — это летучие.

И если мы организуем процесс так, что выведем углерод из процесса сжигания, то, упрощённо говоря и упуская ряд химически и физических процессов, мы получим горючий газ и второй продукт — угольный сорбент или бездымное топливо. Это технология частичной газификации угля.

В Красноярке этот процесс организовали грамотно: создали производство, где объединили выпуск активированного угля с генерацией тепловой энергии.

Завод этот функционирует с 1996 года, при этом стабильно работает.

Теплотворная способность угольного газа в данном случае невелика, но зато он чистый и горит устойчиво.

Если необходима большая теплотворная способность, то здесь же создали и другие технологии. Производство получается экологически чистое: золошлаковых отходов нет, объём выбросов как при сжигании природного газа», — рассказал Валентин Данилов.

Наш ответ Чемберлену

Дальнейшую стратегию учёный объяснил буквально на пальцах и в картинках. Идея выглядит очень заманчивой, но и несколько утопичной. Однако, учитывая опыт разработчиков и статус эксперта, к ним нельзя не прислушаться.

Сорбент, полученный на таком производстве, очень дешёвый — он получается в одну стадию. Он может найти применение в металлургии, при очистке воды и газов. Только вот в России рынка сорбентов фактически нет — он есть в мире.

«У нас ведь реки делятся на две категории: грязные и очень грязные.
А вот в Германии запустили программу «Чистый Рейн»: все предприятия, которые работают в водозаборной зоне реки, переводят на замкнутую систему водоснабжения. То есть брать воду можно, а выливать ничего нельзя. И в Германии сегодня востребованы такие вот дешёвые сорбенты — здесь есть их производство.

В сторону экологизации сейчас разворачивается и Индия», — рассказал Валентин Данилов.

Какое это имеет отношение к Парижскому соглашению? Прямое. Без него наши сорбенты в мире неинтересны — на этом рынке прочно сидит Китай. Конкурировать с ним по цене очень сложно.

«Теперь мы можем работать по следующей схеме. Есть, скажем, в Австралии завод по производству сорбента. И есть котельная, которая работает в Красноярке.

Тепло, образующееся при производстве на австралийском заводе, выбрасывается — им этот ресурс не нужен. А если мы перенесём это производство в Красноярск и будем работать по технологии, которую я описал, то газ будет сжигаться в котлах и нагревать теплоноситель — горячую воду, её мы используем для отопления.

Получается, что из двух труб — австралийской и красноярской — одна закрывается. И мы можем считать, что наш сорбент получается с нулевой эмиссией CO2. И на международном рынке у нас появляется аргумент: китайский сорбент — «чёрный», а наш — «зелёный», — упрощённо объяснил Валентин Данилов.

Один момент. А куда же всё-таки пропадают золошлаковые отходы? Нет, они не пропадают. Дело в том, что сорбент получается настолько дешёвый, что регенерировать его не нужно — можно сразу утилизировать. А это уже — задача покупателя.

«Зелёные» аргументы

На первый взгляд, история про «зелёный» сорбент выглядит какой-то детской. Разве это аргумент для международного рынка?

В последнее время такие ремарки становятся всё более значимыми.

Например, компания «Русал» сегодня продвигает свой низкоуглеродный алюминий ALLOW и подчёркивает, что он «позволит клиентам существенно сократить «углеродный след» своей продукции».

«В мире, который стремится к ограничению выбросов парниковых газов, будущее — за низкоуглеродным алюминием», — говорится на сайте компании.

По большому счёту, это маркетинговый ход. Однако ход актуальный. Значит, и «зелёным» сорбентам найдётся место на рынке. Кстати, если уж на то пошло, сорбенты должны быть востребованы не только в Германии: о проблемах Байкала сегодня кричат из каждого утюга.

«По нашим оценкам, производство одной тонны буроугольного сорбента позволит снизить эмиссию CO2 на 5 тонн. Мы считаем, что переход от угольных котельных к энерготехнологическим комплексам может снизить эмиссию CO2 в мире.

Но для этого нам нужно выйти на этот рынок, для чего понадобится организовать взаимодействие трёх субъектов: это правительство, которое взяло на себя обязательства по сокращению выбросов, наука, которая должна всё это экспертно обосновать, и бизнес.

Процесс мы начали заранее — год назад, наука в своей части работы продвинулась очень хорошо.

Теперь мы подключаем правительство, и поддержка со стороны региональной власти у нас есть. Мы намерены запустить пилотные проекты в Новосибирской области, Красноярском и Алтайском краях. А дальше выходить на федеральный уровень», — рассказал Валентин Данилов.

Специалист подчеркнул, что проект вовсе не предполагает закрытие угольных котельных: речь идёт о повышении эффективности использования угля. Эксперименты учёные намерены ставить «на себе» — запустить технологию в Новосибирском Академгородке. По словам специалиста РАН, стыдно такому объекту отапливаться по технологии XIX века, да при этом сжигать ценное топливо — газ.

Произвести сорбента при отоплении Академгородка можно столько, что удастся закрыть весь спрос Германии. Теплотрассу Академгородка придётся достроить, но только на 7 км.

А санкции будут?

А что будет, если Россия проигнорирует обязательства Парижского соглашения? Жёстких требований-то, как мы писали выше, нет. Нас ждут новые санкции?

В прямом смысле этого слова, надо полагать, нет, не ждут. Однако мы рискуем потерять позиции на международном рынке. История «Русала» с его низкоуглеродным алюминием появилась не на пустом месте: крупные международные корпорации уже сейчас проявляют интерес именно к таким товарам. А впоследствии, надо полагать, ужесточат требования к своим поставщикам.

«В рамках борьбы с изменением климата компания Apple сократила с 2015 года свой совокупный углеродный след на 35%. Для нас очень важно, чтобы наши партнёры переходили на возобновляемые источники энергии. К 2020 году наши поставщики смогут производить более 4 гигаватт чистой энергии», — сообщают производители.

А ещё Apple выступила одним из инвесторов предприятия, которое осваивает технологию, исключающую прямые выбросы парниковых газов в процессе выплавки.

Volkswagen также развернула масштабную экологическую политику, включающую разные направления. «По этой причине вполне естественно соблюдение партнёрами по бизнесу всех касающихся экологии законов и положений во всех странах, в которых они действуют», — подчёркивает автомобилестроительное предприятие.

И это только пара примеров, иллюстрирующих, что мировая промышленность всерьёз настроена на строительство зелёного будущего.

Российская национальная политика также включает программу экологизации — во всяком случае, вектор обозначен.

«С ратификацией Парижского соглашения мы получаем возможность полноправного участия в формировании современной глобальной климатической повестки. И любые вводимые меры регулирования должны формулироваться с максимальным учётом наших национальных интересов.

Этот принцип закладывается в основу нормативно-правовых документов, которые сейчас разрабатываются на нашем национальном уровне. Базовым документом станет федеральный закон о государственном регулировании выбросов парниковых газов, проект которого уже разработан Министерством экономического развития. Планируем его принять в течение года.

Также до конца года должны быть разработаны проекты стратегии долгосрочного развития с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года. Такие обязательства берут на себя все страны — так называемое низкоуглеродное развитие.

В соответствии с Вашим (Д. А. Медведева — прим. ред.) поручением ведётся работа по подготовке проекта национального плана адаптации российской экономики к неблагоприятным изменениям климата. По информации Министерства экономического развития, до конца года мы этот документ должны принять.

Отмечу, что уже сейчас мероприятия по снижению выбросов парниковых газов заложены в целом в национальном проекте «Экология».

Также это федеральные проекты «Чистый воздух», «Внедрение наилучших доступных технологий», «Чистая страна» и «Комплексная система обращения с твёрдыми коммунальными отходами», — сказал заместитель председателя Правительства РФ Алексей Гордеев на совещании с Дмитрием Медведевым.

Хорошо забытое старое

Разделение угля на составляющие его элементы и использование отдельно горючего газа — это идея даже не советских учёных, она значительно старше.

Светильный газ, получаемый в процессе пиролиза каменного угля, использовали в качестве топлива больше века назад. Для уличного освещения российских городов его применяли ещё в 1930-х.

Кстати, когда в начале XIX века в Англии начали внедрять газовое освещение, авторы идеи столкнулись с мощным общественным протестом. Вальтер Скотт писал об этой идее следующее: «Один сумасшедший предлагает осветить Лондон, — чем бы вы думали? Представьте себе — дымом…».

А лондонские газеты пугали тем, что искусственное освещение нарушит божественные законы, что такое нововведение поспособствует росту пьянства и развитию заболеваний. Хорошо, что английское правительство газетчиков не послушало.

Стоит ли удивляться тому, что в XXI веке на идеи, связанные с экологизацией промышленности, многие смотрят с недоверием?

---

Текст: Кира Истратова