Новые реалии рынка СУГ: чего ждать российским производителям

СУГ (сжиженный углеводородный газ) обычно находится в тени природного газа и нефти. Тем не менее этот товар востребован и как топливо, и как сырьё для нефтехимии. И хотя в последние годы отгрузки СУГ за границу сокращались, они всё ещё оставались важной частью российского экспорта углеводородов.

Февральские события и последовавшие за ними санкции сломали устоявшиеся правила игры. То, как работать в изменившихся условиях, производители и эксперты обсудили на конференции «Российский рынок СУГ: новые реалии», которая прошла в рамках Петербургского международного газового форума. 

Газ «перетекает» из Азии в Европу 

Пожалуй, ключевыми особенностями рынка СУГ являются его высокая конкурентность и отсутствие регулирования. Здесь нет монополий, впрочем, сами производители СУГ были бы не против более активного вмешательства государства, ведь большая свобода имеет оборотную сторону в виде сильной волатильности. 

«Все индексы резко отреагировали на февральские события, на рынке была сильная паника. Никто не знал, как дальше будут развиваться события. Цены вверх толкала и дороговизна метана, потому что многие заводы-производители стали использовать в своей внутренней системе для производства тепла и пара вместо дорогого метана сжиженный газ и резко сократили предложение этого продукта на рынок», — комментирует ситуацию руководитель направления LPG Argus Светлана Новолодская.  

Параллели с СПГ можно легко увидеть, если посмотреть на глобальный рынок. В этом году цены на СУГ в Европе оказались выше, чем в Азиатско-Тихоокеанском регионе, что привело к переориентации поставок газа из Северной Америки.  Это привело к тому, что уже к 8 августа отгрузки из США в Европу превысили прошлогодний уровень. Здесь свой вклад внесли и локдауны в Китае, которые серьёзно ограничили спрос во второй экономике мира. 

Новые направления экспорта — проблемы в перевалке 

Хотя СУГ и не попал под санкции (на момент проведения конференции), но на экспортных перспективах сказались логистические проблемы и сложности с проведением банковских платежей. К тому же некоторые страны в частном порядке отказываются от покупок углеводородного газа из России. Например, о таких планах заявляла Польша. 

«Экспорт из России в этом году снижается. Мы всегда ориентировались на Запад, и вся инфраструктура у нас заточена на поставки в Европу, Средиземноморье. Это очень ударило по объёмам.

Уже в декабре 2021 года были закрыты украино-польский и российско-китайский погранпереходы, что резко сузило возможности, и людям было нужно время, чтобы перенаправить потоки на другие направления: Белоруссию, Калининград и т. д. Что касается цены, то здесь сначала был большой дисконт, но сейчас он практически сошёл на нет, и это скорее логистическая разница», — отмечает Светлана Новолодская. 

В прошлом году экспорт СУГ из России составил 2,8 млн тонн, при этом 80% приходилось на недружественные страны, приводит цифры заместитель руководителя экономического департамента Института энергетики и финансов Сергей Кондратьев. Сейчас можно говорить о падении на 30%.

При этом эксперт полагает, что диверсификация поставок не представляется в данном случае нерешаемой задачей, все вопросы к перевалке. Очевидное направление — страны АТР, хотя и здесь есть свои сложности, главная из которых — отсутствие перевалов на Дальнем Востоке 

«У нас остаётся Усть-Луга. Там у СИБУРа есть флот, вопрос в том, насколько его хватит, чтобы обслуживать «длинные плечи». И 40-тысячный танкер туда не зайдёт, хочешь не хочешь, придётся «переливаться» в море, ведь везти газ до места назначения на небольшом судне невыгодно. Мы тогда не сможем конкурировать с другими поставщиками», — отметил заместитель директора по маркетингу «Импэкснефтехим» Леонид Кручинин.

Решить логистические проблемы можно путём кооперации участников рынка, убеждён эксперт. Сейчас есть потенциал для роста за счёт одних лишь организационных усилий, без серьёзных инвестиций. В качестве примера он привёл железнодорожные перевозки. 

«У нас очень нерациональное использование подвижного состава. Сейчас каждый решает проблему в одиночку. Например, «Роснефти» надо вывезти газ, и она везёт его из Новокуйбышевска в Ангарск, где у неё есть спрос. А в это время «Иркутская нефтяная компания» везёт газ из Иркутска в Калининград! Очень сложно начинать переговоры после многих лет раздельной жизни и отсутствия желания договариваться, когда у всех всё было хорошо. Но это позволит вывозить больше газа и увеличить его производство», — считает Леонид Кручинин. 

Впрочем, если бы санкции были введены несколько лет назад, то последствия для всех участников рынка были бы ещё тяжелее. Однако российский экспорт углеводородного газа в Европу сокращался уже несколько лет. 

«Многие годы экспорт СУГ из России рос, поскольку росло производство, максимальный объём был зафиксирован в 2018 году. Затем после запуска «Забсибнефтехима», который взял огромные объёмы в качестве сырья, пошло снижение. Европейские покупатели знали, что Россия будет сокращать экспорт, поэтому уже в 2019–2020 гг. смотрели на поставки газа из Америки и понемногу покупали, пусть и не в таких объёмах, как это случилось в этом году», — объясняет Светлана Новолодская.  

В то же время важно понимать, что Россия является региональным, а не глобальным игроком на рынке СУГ, экспортируя не более 5 млн тонн в год. Для сравнения, у США — более 50 млн тонн, у стран Ближнего Востока — более 30 млн тонн. При этом в перспективе стоит ждать сужения рынка СУГ из-за высоких цен на энергоносители.

В тех регионах и отраслях экономики, где это топливо можно было заменить или вовсе от него отказаться, потребление газа уже снизилось. Под особым давлением оказалась нефтехимия в странах АТР, в первую очередь в Китае. 

Избавляемся от профицита на внутреннем рынке СУГ 

Тем не менее российским участникам рынка СУГ нужно решать, что делать с профицитом товара прямо сейчас. 

«При сохранении производства СУГ на текущем уровне оно составит 16–16,5 млн тонн в год. Существует потенциал увеличения потребления СУГ в нефтехимии до 7,5 млн тонн в год. Без резких движений — до 7 млн тонн в год. 

В этом случае экспорт должен составить 4 млн тонн в год при текущем уровне 2 млн тонн в год. Потенциальный профицит — 2 млн тонн. Главный вывод: мы должны поддерживать экспорт хотя бы в объёме 200 тыс. тонн в месяц, чтобы не допустить катастрофического превышения предложения над спросом», — подсчитал Дмитрий Кручинин. 

Конечно, очень вероятен вариант, при котором делать ничего не придётся из-за сокращения нефтедобычи после 5 декабря, когда вступит в силу эмбарго ЕС. В таком случае сократится и производство СУГов. Стоит отметить, что страны ОПЕК+ в начале октября уже приняли решение сократить добычу на 2 млн баррелей, а квота России сократится на 0,5 млн баррелей.

С другой стороны, эти расчёты сделаны без учёта заявленных проектов «Газпрома», «Иркутской нефтяной компании», «Роснефти». Впрочем, Леонид Кручинин считает, что здесь стоит обойтись без излишнего рвения. 

«”Иркутская нефтяная компания” увеличит объёмы, но вопрос, куда она этот газ денет. Или даже не так: в чём она его повезет? Поэтому давайте без фанатизма в плане увеличения ресурсной базы, если мы не можем отработать даже ту, которая у нас есть», — отметил г-н Кручинин. 

В свою очередь заместитель генерального директора по реализации ООО «Газпром ГНП Холдинг» Дмитрий Миронов возлагает надежды на развитие внутреннего рынка. Речь идёт об автотранспорте и сфере ЖКХ. Впрочем, нужно понимать, что возможности роста здесь ограничены. На серьёзный рывок стоит рассчитывать лишь при условии государственной поддержки. Однако здесь в качестве приоритета был выбран СПГ. 

Таким образом, участники конференции так и не смогли дать однозначного ответа на главный вопрос, чего ждать российским производителям СУГ. Эксперты сошлись во мнении, что рыночные механизмы уже давно здесь не работают, а значит, любые прогнозы — дело неблагодарное.

Многое будет зависеть от того, насколько успешно удастся перенастроить экспорт газа, решив логистические проблемы. Ну и конечно, рынок СУГ сильно зависит от того, как отреагирует российская нефтедобыча на эмбарго ЕС.