Российские компании — в поисках путей снижения углеродного следа

Уже много говорилось о финансовых потерях, которые может понести российский бизнес после введения углеродного налога в ЕС. И пусть пока в этот список попали не все компании (например, туда не вошёл нефтегазовый сектор), очевидно, что тенденция к углеродному регулированию в ближайшие годы будет только набирать обороты.

А это значит, что недропользователям пора учиться работать по-новому, то есть считать и снижать углеродный след своей продукции.

Снижаем углеродный след — повышаем инвестиционную привлекательность

Когда мы говорим об углеродном следе продукции, то подразумеваем всю совокупность выбросов парниковых газов, которые произошли по всей цепочке поставок, то есть от добычи сырья до использования и утилизации. Специфика предприятий, добывающих топливо, как раз в том, что основные выбросы происходят не на стадии производства, а использования, то есть сжигания конечного продукта.

«При сжигании потребителями в странах-импортёрах ископаемого топлива, завезенного из России, образуется свыше 2 млрд т СО2-эквивалента выбросов парниковых газов в атмосферу», — приводил цифры генеральный директор ООО «КарбонЛаб» Михаил Юлкин, выступая на форуме «Нефтегазовый диалог» в феврале 2020 года.

Хотя эти цифры охватывают период до пандемии коронавируса, когда спрос на углеводороды резко упал по всему миру, но сама тенденция очевидна. Это может стать серьёзной проблемой для российских экспортёров, если углеродное регулирование прочно утвердится в большинстве стран мира.

У российских компаний есть ещё один весомый аргумент для того, чтобы проводить экологическую политику — это инвестиционная привлекательность. ESG-повестка, где центральное место занимают как раз климатические вопросы, становится всё более распространённой по всему миру.

По данным EY за 2018 год, 97% инвесторов так или иначе учитывают показатели ESG при принятии инвестиционных решений. В 2015 году таких было 52%, отмечает Михаил Юлкин. Учитывая, что добывающая промышленность России и так испытывает нехватку частных инвестиций из-за зарубежных санкций, пренебрегать ESG-трендом может быть чревато.

Читайте также: «Новый тренд: ESG-принципы в горнодобывающей отрасли».

Российские лидеры CDP

Усилия компании на этой ниве оценивает рейтинг CDP (Carbon Disclosure Project), в котором выделено несколько уровней: D — «раскрытие информации», С — «осознание и постановка климатических целей», В — «управление климатическими рисками и возможностями», А — «лидерство в решении задач борьбы с изменением климата».

Есть ещё F — это значит, что компания не представила никаких сведений о себе. Как показала практика, с точки зрения инвестиционной привлекательности этот вариант даже хуже, чем если признаться, что ничего не делаешь для устранения климатических рисков. Поэтому всё больше российских компаний участвуют в рейтинге CDP, причём некоторые добились серьёзных успехов.

В декабре 2020 года РУСАЛ первым среди алюминиевых компаний получил рейтинг «А-». Этому способствовали эффективные стратегия снижения выбросов парниковых газов, управление климатическими рисками и информационная открытость.

В феврале 2020 года «Роснефть» на своём сайте сообщила, что добилась рейтинга «В», что не только стало лучшим результатом среди российских нефтегазовых компаний на тот момент, но и позволило опередить показатели большинства европейских компаний.

Отдельно стоит отметить, что по критерию «Сокращение выбросов парниковых газов» «Роснефть» получила высший рейтинг «А». А в конце 2020 года в число лидеров с рейтингом «В» вошла «Газпром нефть». По словам председателя правления компании Александра Дюкова, «Газпром нефть» будет стремиться к дальнейшему улучшению показателей в этой сфере.

Повышение энергоэффективности и развитие ВИЭ — путь в «зелёное» будущее?

Встаёт логичный вопрос: каким именно образом компаниям снижать свой углеродный след и повышать свой рейтинг? Существует несколько путей решения проблемы.

Во-первых, повышение энергоэффективности предприятия, что позволит не только снизить затраты, но и уменьшить количество сжигаемого топлива, а значит, и парниковых газов. По этому пути так или иначе идут все ответственные собственники бизнеса, даже не всегда осознавая, что находятся в «климатической» повестке.

Во-вторых, активнее использовать устойчивые, низкоуглеродные виды топлива и источники энергии. По этому пути в России, в частности, пошёл «Лукойл». Компания, поставив цель добиться углеродной нейтральности к 2050 году, готова вложить в это $15 млрд за 10 лет. Эти деньги пойдут, в том числе, на строительство 4 ГЭС, 4 солнечных электростанций и одной ветряной электростанции.

Соответствующий опыт есть у «Газпром нефти» — строительство солнечной электростанции на Омском НПЗ и ветро-солнечной электростанции «ЮРТА» в Ямало-Ненецком округе. Перспективными видятся инвестиции в биотопливо и производство водорода. В случае формирования глобального рынка выбросов актуальность приобретут лесопосадки как способ снижения углеродного следа.

В-третьих, возможно выходить на низкоуглеродные рынки через инвестиции в новые проекты, приобретение зеленых активов, слияния и поглощения. Такую политику проводят крупные международные нефтяные компании: Total, BP, Equinor, Shell.

Можно пойти от противного, «сбросив» активы с высоким углеродным следом через создание компаний-«дочек». На подобную хитрость пошёл, в частности, «Лукойл», когда в мае прошлого года выделил свои активы с высоким углеродным следом в отдельную компанию «ВДК-Энерго».

Таким образом, для добывающих компаний снижение углеродного следа — это не только способ избежать увеличения налоговой нагрузки, но и способ улучшить свой имидж в глазах потенциальных инвесторов. А если смотреть в долгосрочной перспективе — обеспечить своё будущее в условиях энергоперехода.

Неслучайно всё больше российских предприятий вкладываются в альтернативную энергетику, стремятся участвовать в международных климатических рейтингах. Остаётся надеяться, что пилотные проекты отечественных недропользователей увенчаются успехом, что, в свою очередь, подтолкнёт другие компании обратить внимание на климатическую повестку.

Читайте также: «Углеродный налог в России: зло или шанс на развитие?».