Сыграет ли ставка на нефтехимическую отрасль?

О том, что нефть и газ — это не только топливо, но и ценное химическое сырьё, говорится давно. И, кажется, все последние события подталкивают к развитию в России нефтехимической отрасли. Это и тренд на энергопереход, и проблемы с экспортом.

Неслучайно российские компании в предыдущие годы заявили о запуске сразу нескольких новых масштабных проектов в сфере нефтехимии. Но будут ли эти задачи реализованы в новых условиях? Удастся ли нефтехимии удержать набранные темпы развития? 

Маржинальность в нефтехимии больше, чем в нефтепереработке 

Главное достоинство нефтехимических проектов — в высокой добавленной стоимости продукции. По словам директора департамента нефтегазового комплекса Министерства энергетики Антона Рубцова, стоимость условной корзины в 4 раза больше, чем у нефтяного сырья, из которого оно изготовлено.

А при традиционной переработке маржинальность заметно меньше — 10–15%. Развитие этого направления напрашивается само. В России достаточно ресурсов для нефтехимии, но пока они используется не в полной мере. 

«У нас из лёгкого сырья, ориентированного на переработку в нефтехимии (46,7 млн тонн по 2021 году), используется примерно 30% (14,7 млн тонн). Максимальное использование всех видов сырья — это то, о чём мы говорили ещё 5 лет назад при обсуждении дорожной карты. На сегодня нефтехимические мощности загружены на 90%», — рассказал на РЭН (Российской энергетической неделе) Антон Рубцов. 

Расчёт здесь и на новые проекты. В случае их реализации потребление сырья в нефтехимии вырастет в 1,7 раз и составит около 25 млн тонн, продолжил г-н Рубцов. Но удастся ли ввести в строй новые мощности в намеченные сроки в условиях санкционных ограничений?

Заместитель руководителя экономического департамента Института энергетики и финансов Сергей Кондратьев поделился своими опасениями по этому поводу на Петербургском международном газовом форуме. 

«В утверждённом в 2017 году «Плане развития нефтехимии» планировалось, что в 2022–25 гг. в эксплуатацию будут введены как минимум 5 новых проектов. Сдвиг сроков вправо начался ещё в 2020–2021 гг. и стал особенно заметен после февраля 2022 года. По большинству проектов задержка может составить 2–3 года.

С наибольшими проблемами могут столкнуться «ВНХК» («Восточная нефтехимическая компания») и НГХК (Новоуренгойский газохимический комплекс). Как результат, потребление сырья в 2030 году будет ближе к инерционному сценарию», — заключил г-н Кондратьев.  

Так насколько серьёзно политика вмешалась в планы российских нефтехимиков? Стоит ли ждать переноса намеченных проектов или даже отказа от них?

Нефтехимики не отказываются от намеченных проектов 

Хотя нефтехимические предприятия не стали главной мишенью санкций, вводимые ограничения серьёзно повлияли на производственные процессы. 

«СИБУР не под санкциями (на момент выступления), но порядка 700 европейских организаций отказались с нами работать. Это небольшие объёмы, но важнейшие катализаторы, спецхимия, запасные части, технологии, лицензии. С этим, не скрою, ситуация была достаточно сложная, в первые месяцы.

Март, апрель, май мы потратили на то, чтобы осуществить замену порядка 500 наименований европейской продукции. Слава богу, это в прошлом, мы сумели порядка 90% этого химического сырья заместить», — рассказал на промышленно-энергетическом форуме TNF 2022 генеральный директор «СИБУР» Михаил Карисалов.  

Впрочем, добиться этого удалось в первую очередь благодаря поставкам из дружественных стран. Российские предприятия пока не готовы удовлетворить спрос. Глава СИБУРа признаёт, что в этом есть вина и самих нефтехимических корпораций. 

«Мы «проспали», и отраслевой заказ был сформирован существенно позже — году в 2017–2018. Чтобы всерьёз пользоваться этими решениями науки, производствам, наверно, нужно ещё 2–3 года», — признал Михаил Карисалов. 

Та же самая ситуация сложилась и в отношении оборудования. Сейчас ремкоплекты СИБУР закупает в Китае, Эмиратах, Иране. Налаживаются отношения с теми поставщиками, которые уже четвёртый десяток лет позволяют Ирану жить под санкциями. 

Читайте также: «Нефтехимия: итоги 2021 года и прогнозы на будущее».

Тем не менее российские компании не сворачивают свои проекты, рассчитывая при этом среди прочего и на поддержку от Минпромторга и Минэнерго. Михаил Карисалов пообещал рассказать о новых мощностях в ближайшее время, а генеральный директор «Иркутской нефтяной компании» Яков Гинзбург также заверил, что сроки сдачи завода полимеров в Усть-Куте не сдвигаются, это по-прежнему 2024 год.

Это стало возможным за счёт того, что большую часть импортного оборудования удалось завезти ещё в 2020 году по Северному морскому пути. Об «уходе в химию» думают и крупные российские ВИНКи. 

«Наша главная стратегическая цель — постепенное наращивание нетопливного сегмента, диверсификация продуктового портфеля. И нефтехимия является логичным следующим шагом. Ситуация осложняется тем, что западные лицензиары ушли с рынка и стратегия ухода в нефтехимию и малотоннажную химию завязана на стратегию технологического развития. Но этот переход мы видим с опорой на свои силы и технологии», — отметил в своём выступлении на РЭН генеральный директор «Газпром нефть — Промышленные инновации» Михаил Никулин. 

Что нужно для технологического рывка? 

Сложно не согласиться с г-м Никулиным, в частности с его словами о необходимости технологического рывка в нефтехимии. Пока российские предприятия зависят от импортных разработок. Что нужно, чтобы переломить эту ситуацию? Во-первых, стоить расставить приоритеты. 

«Производство в нефтехимии обеспечивают мало- и среднетоннажное производства. Это катализаторы, инициаторы, реагенты. Объёмы там невелики, и замещать их имеет смысл только в тех случаях, когда исчезновение этого продукта приведёт к существенным потерям, потому что речь идёт о связанных продуктах.

Что касается малотоннажной химии, которая используется для производства полимеров или масел, то здесь всё равно будет работать логистика и будут закупаться зарубежные аналоги. И лишь небольшое число принципиально важных добавок должно будет производиться. Нужно выбрать те области, где это критично», — сказал, выступая на РЭН, директор Института нефтехимического синтеза РАН Антон Максимов. 

Впрочем, на этот счёт есть и другая точка зрения, что главное не экономическая эффективность, а технологический суверенитет. 

«Сейчас в Омске делают катализаторы. Да нас вообще не интересует, какая там будет экономическая эффективность, просто эти катализаторы нам нужны в нефтепереработке, и они должны быть произведены», — считает Антон Рубцов. 

Однако в обоих случаях нужны серьёзные инвестиции, и бизнес не готов нести эту нагрузку в одиночку, рассчитывая на поддержку государства. 

«Если говорим о поддержке технологий, то нам необходимо проходить опытно-промышленную стадию — малые установки, которые не всегда окупаются. Но здесь мы решаем государственную задачу и ждём поддержки в этом направлении», — отметил Михаил Никулин.  

«Срок разработки технологий в нефтехимии — всё-таки 6–10 лет. Это «длинные» деньги и большие риски. И в развитых странах только 70% химических технологий прибыльные. Эти риски должны быть разделены, и большую часть на себя должно взять государство», — поддержал эту позицию Антон Максимов. 

Готово ли государство вкладывать в нефтехимию? 

Антон Рубцов отметил, что даже не сомневается «в поддержке финансового блока правительства». Так, представитель Минэнерго отметил, что нужна новая дорожная карта по развитию технологий и обеспечению оборудованием как действующих производств, так и новых проектов. При этом в качестве мер поддержки рассматриваются не только налоговые послабления, но механизмы льготного кредитования и привлечение иностранных инвестиций. 

Однако присутствующий на сессии РЭН представитель Минфина был осторожнее в высказываниях. По словам директора департамента анализа эффективности преференциальных налоговых режимов Министерства финансов Дениса Борисова, нефтехимики помимо отраслевых мер стимулирования (обратных акцизов на СУГ и этан, вычета на нафту) могут использовать все 12 преференциальных налоговых режимов, которые существуют на данный момент в стране. Но говорить об установлении новых льгот в текущих условиях, по всей видимости, не приходится.

Как отметил Денис Борисов, нефтехимическая отрасль должна быть довольна уже тем, что пока находится вне периметра поиска дополнительных денег для бюджета. В конечном счёте, ответ на вопрос, готово ли государство серьёзно вкладываться в нефтехимию в ближайшие годы, зависит от геополитической обстановки и общей ситуации в экономике страны.

В то же время эксперты действительно высоко оценивают эффективность существующих мер поддержки. Так, по словам Сергея Кондратьева, «обратный акциз» позволяет серьёзно снизить затраты на сырьё. К тому же вычеты по акцизу не привязаны к колебаниям мировых цен на нефть, а значит, вероятность их отмены или пересмотра условий не так высока даже при резком изменении макропараметров. 

Как быть со сбытом?

При оптимистичном сценарии развития событий неизбежно встанет вопрос со сбытом продукции. В первую очередь в голову приходит мысль о наращивании экспорта. Но здесь из-за санкций придётся столкнуться с серьёзными проблемами. По словам Михаила Карисалова, европейские потребители практически свернули закупки каучуков и полимеров из России.

Спрос есть в Азии, но мешают логистические проблемы. Из-за этого мы видим удорожание российской продукции. О том, как непросто найти новые рынки, на примере Ирана рассказал Сергей Кондратьев. Исламское государство уже много лет находится под санкциями, поэтому его опыт релевантен и для России. 

«Наращивание производства и экспорта нефтехимической продукции (в Иране — ред.) повысило отраслевую, но не географическую диверсификацию поставок: свыше 2/3 всего спроса приходится на КНР, ещё 20% — на Турцию и страны СНГ. Рост экспорта обеспечивается предоставлением скидок (до 20–30% к уровню цен SABIC).

Сектор сильно зависит от иностранных технологий и расходных материалов: сейчас в Иране производится лишь 30% необходимых для работы химических реакторов катализаторов, локализация критических важных технологий составляет менее 7%. То есть нам придётся бороться за тот же китайский рынок, борясь с тем же Ираном и предлагая, опять же, более привлекательные условия», — считает г-н Кондратьев.  

В СИБУРе видят выход в том, чтобы вырастить потребителей внутри страны. Как отметила на РЭН управляющий директор по развитию и инновациям ООО «СИБУР» Дарья Борисова, развитие потребление и переработки внутри РФ не менее важно, чем наличие сырья, технологий и оборудования. Этот подход видится перспективным, однако имеет естественные ограничения.

Во-первых, на это уйдёт много времени. Во-вторых, возможности российского рынка всё равно ограничены, к тому же из-за санкций стоит ожидать дальнейшего сокращения объёмов промышленного производства. 

Таким образом, никто не отрицает того, что за нефтехимией будущее и в неё нужно вкладываться. Но не стоит рассчитывать, что отрасль станет ключевым потребителем углеводородов и явится тем «рычагом», который вытянет из кризиса всю нефтегазовую отрасль прямо сейчас.

Перед нефтехимией стоят более насущные задачи: преодолеть технологическую и сырьевую зависимость в части реагентов, переориентироваться на новые рынки сбыта, решить судьбу строящихся объектов. И уже после того, как они будут решены, можно будет задуматься о более масштабных задачах.