«Гурбей золото» продолжают называть юниорной компанией, хотя это определение весьма условно, ведь предприятие уже ведёт опытно-промышленную разработку одноимённого месторождения и готовится перейти к промышленной эксплуатации. Впрочем, как пошутил генеральный директор компании Игорь Елисеев, у нас в юниоры записывают абсолютно всех, кроме разве что «Газпрома».
Что ж, тогда мы наблюдаем тот редкий для нашей страны случай, когда юниорная компания создала золотодобывающее предприятие, пройдя путь от разведки до добычи. Именно поэтому специалисты предприятия отлично знают отрасль и её проблемы изнутри, и своё виденье ситуации г-н Елисеев представил на конгрессе «Цветные металлы России и СНГ».
Несколько слов о месторождении рудного золота Гурбей. Оно находится в Иркутской области, в Нижнеудинском районе, и упомянуто в стратегии социально-экономического развития СФО как приоритетный инвестиционный проект. Кстати, если посмотреть на глобус, то окажется, что месторождение расположено в самом центре России. Сегодня уже работает опытная ЗИФ производительностью 300 тыс. тонн, с помощью гравитационной технологии удаётся достичь показателей извлечения порядка 80%.
Защищённые запасы месторождения по категории C2 составляют 13,5 тонн золота, среднее содержание полезного компонента от 4 до 7 г/т — это высокие показатели, потому что 3 г/т — уже «лакомый кусочек» на сегодняшний день. Общий ресурсный потенциал объекта Wardell Armstrong оценил в 61 тонну золота, а сама компания полагает, что это 100 тонн и более. «Росгеология» ещё в советский период оценивала ресурсные возможности района в 500 тонн золота, и сегодня его недра не исследованы.
Общая лицензионная площадь объекта — это порядка 100 квадратных километров, а детально изучено около 10%. За 2022 год компания произвела около 450 кг золота, при этом она продолжает разведку и доразведку территории. Предприятие планомерно развивается, достраивает производственные мощности и на ближайшую перспективу ставит перед собой задачу выйти на 600+ тонн руды переработки и производство 1 тонны золота. В 2026 году добытчик намерен вырасти уже до 6 тонн.
Во время своего выступления в Горном клубе «Майнекс» Игорь Елисеев назвал Гурбей «типичным месторождением золота», отметив, что таких объектов в мире даже не десятки или сотни, а тысячи. И для добытчика это очень хорошо: такой тип руд давно изучен, проще говоря, все знают, что с ней делать.
Кроме того, это легкообогатимая руда, и в этом смысле Гурбей — уже история нетипичная, поскольку таких объектов становится всё меньше и меньше. То есть для извлечения ценного металла не потребуется изобретать технологию, применять сложную химию — гравитационно-циа-
нистой схемы будет достаточно.
С 2012 года Игорь Елисеев занимается проектом «Гурбей» и отлично знает, чем живёт небольшое золотодобывающее предприятие. Не давая оценок ситуации, специалист перечислил особенности отрасли и трудности, с которыми сталкиваются добытчики.
Золото — это чуть ли не единственный товар в мире, на который существует неограниченный спрос. На это первым делом обратил внимание Игорь Елисеев, говоря о специфике золотодобывающей отрасли. Например, рассказывая о редкоземельном месторождении Африканда, директор «Аркминерал-Ресурс» Андрей Тренин упомянул, что открыли объект почти 100 лет назад, а его запасов хватит на 600 лет — с учётом потребностей рынка.
Так вот, для золота такая ситуация невозможна в принципе: месторождения драгоценного металла стараются отработать как можно быстрее, поскольку рынок заберёт любое количество тонн, а цена при этом не изменится.
«Каждый год в мире производят порядка 3000 тонн золота. При этом за всё время предприятия выпустили около 200 тыс. тонн этого металла, и весь этот объём на сегодняшний день находится на рынке. Капитализация рынка золота составляет порядка 15 трлн долларов. И добытчик заинтересован в том, чтобы производить как можно больше металла», — объясняет Игорь Елисеев.
По расчётам эксперта, наибольшей эффективности предприятие достигает тогда, когда отрабатывает золоторудное месторождение за 10-15 лет — за исключением объектов-гигантов. При этом, чтобы довести объект от стадии поисков до стадии добычи, требуется 15-20 лет — это средний срок, цифры актуальны как для российской горной отрасли, так и для общемировой.
«О чём это говорит? Если вы начали развитие второго месторождения в первый день работы на первом, значит, вы уже на пять лет опоздали. При работе с золотодобывающими объектами вы должны вкладываться в поиск нового за пять лет до начала добычи на предыдущем, если не хотите, чтобы ваша компания прекратила своё существование через 10-15 лет», — подчеркнул г-н Елисеев.
И компании в отрасли могут так работать, в первую очередь потому что золотодобыча сохраняет высокую маржинальность в течение длительного периода. Да, себестоимость растёт, и, по данным специалиста, сегодня она составляет примерно 1200 долларов за унцию, но и цена не падает ниже отметки 2700 долларов за унцию.
Но за счёт заработанных денег компания должна не только оправдать текущую операционную стоимость и профинансировать расходы акционеров, но и обеспечить своё будущее — озаботиться запуском новых проектов.
Второй особенностью золотодобывающей отрасли Игорь Елисеев назвал достаточно низкий порог входа. Если для развития железо- или меднорудного месторождения требуются десятки и даже сотни миллионов долларов, то для золота суммы будут на порядок ниже.
И третья отличительная черта индустрии — высокая защищённость золота от инфляции. Как правило, цена металла растёт вместе с инфляцией, в кризисные периоды истории этот металл чувствует себя очень хорошо, становясь активом-убежищем.
При этом есть у этой особой отрасли ряд системных проблем, и часть из них связана с геологией — изучением недр и характеристиками доступных объектов. О том, что советское наследие мы уже практически «подъели», сегодня говорят многие специалисты индустрии. Каждый год, говорит Игорь Елисеев, Россия добывает порядка 300 тонн золота, и в полной мере этот объём не возобновляется. Да, за последние 10 лет в нашей стране открыли около 500 месторождений, но почти всё это — небольшие, часто россыпные объекты. Большинство из них не отрабатываются и в обозримом будущем отрабатываться не будут.
Кроме того, очевидна тенденция снижения содержания золота в руде. Скажем, руда Олимпиады в 1980-х годах содержала 4 грамма ценного металла на тонну, а вот Гросс, относительно современное открытие, — крупный объект, но содержание здесь только 0,8 г/т.
Добавим к этому, что большинство открытых в последние годы месторождений расположены в регионах, где инфраструктуры нет или почти нет. Из-за этого расходы на их освоение существенно возрастают. Примером как раз и может служить Гурбей: одним из барьеров на пути развития проекта является отсутствие энергоснабжения. В Якутии известно около тысячи месторождений, но отсутствие дорог и ЛЭП сдерживают развитие индустрии в регионе.
Ещё один вызов для золотодобытчиков — вынужденное усложнение технологий извлечения. Легкообогатимые руды понемногу заканчиваются, а компаниям приходится внедрять новые решения. Всем известны так называемые простые технологии переработки золотосодержащей руды: гравитация, цианирование, флотация, но в последнее время их оказывается недостаточно.
Каждое новое месторождение — это задача, решением становится внедрение технологий обжига, автоклавов и так далее. Наше будущее — это определённо упорные и сверхупорные руды.
И дело не только в том, что это приводит к удорожанию процесса, но и в том, что не все решения доступны современным российским золотодобытчикам в текущих условиях. И это история даже не про автоклавы, а, например, про «обычные» флотационные реагенты.
Игорь Елисеев, ориентируясь на данные СПГУ, отметил, что сегодня в России работают порядка 200 обогатительных фабрик, которые суммарно перерабатывают около 1 млрд тонн руды — не только золотосодержащей.
45% из них используют технологию флотации, и 60% объёмов мы перерабатываем с использованием импортных реагентов. То есть даже для одной из самых старых и распространённых технологий переработки — флотации — мы не имеем собственной химии. Это создаёт большие проблемы и риски, особенно в условиях санкций.
«Если же говорить об автоклавах, то их в России вообще не производят. 90% рынка концентраторов для золотодобывающей промышленности до недавнего времени выпускали две компании в мире, причём обе не российские», — привёл примеры г-н Елисеев.
Кажется, в последние годы проблема безопасности рабочих, ведущих добычу полезных ископаемых, уже не является такой горячей — современные технологии и ужесточение нормативов делают своё дело (постучим по дереву). Но Игорь Елисеев затронул другую проблему, актуальную именно для добытчиков драгоценных металлов, — сохранность добытого полезного ископаемого.
«Стоимость золота сегодня высокая. Как известно, этот металл имеет плотность 19,3 г/см3, то есть 1 грамм золота в 19 раз меньше 1 грамма воды. Это значит, что в руку можно спрятать довольно большую массу золотинок. К сожалению, у нас существует чёрный рынок золота. И за прошедшие годы, в том числе и годы советского периода, сложились практически преступные династии. Люди семьями, поколениями работают на предприятиях и воруют золото», — обозначил проблему Игорь Елисеев.
Усугубляется положение тем, что отношение правоохранительных органов к физлицам, которые украли драгоценный металл, остаётся довольно мягким. Поверхностные поиски в интернете позволяют обнаружить множество случаев, когда человек присвоил себе 1, 10 или 20 кг золота, но отделался условным сроком. Стоимость килограммового золотого слитка сегодня — от 8 до 9 млн рублей, и наверняка есть в нашей стране люди, готовые пойти на условный срок ради такой суммы.
«Не могу сказать, что такие случаи являются массовыми, но они не единичны», — подчеркнул гендиректор «Гурбей золото».
С дефицитом кадров сегодня сталкиваются многие промышленные предприятия, это проблема не только золотодобывающей отрасли. Особенность индустрии состоит в том, что работать специалистам, вероятнее всего, нужно будет вахтовым методом. При этом технологии усложняются, стало быть, растёт спрос на квалифицированные кадры — людей с высшим образованием, выпускников вузов, чьё студенчество прошло в крупном городе.
Согласятся ли они поехать в тот же Нижнеудинский район, где проведут два месяца без кино, театров, в условиях сухого закона и, так скажем, гендерного дисбаланса? Такие специалисты стремятся к высокому уровню быта, который даже крупный недропользователь, ответственный работодатель, едва ли сможет обеспечить. Этот замкнутый круг формирует определённые сложности.
При этом перед золотодобытчиками стоит довольно много административных барьеров: большие сроки административных согласований и неудобная для бизнеса регламентация процедур.
«Я уже упоминал о том, что в Якутии есть больше тысячи месторождений золота. И для предприятия проблема заключается не только в том, чтобы развить маленький объект в удалённом районе, но и в том, что группа хороших специалистов физически не может пройти тот объём согласований, который требуется для строительства фабрики на 500 или 1000 кг.
Я сам по профессии юрист, хотя уже 12 лет занимаюсь золотодобывающим проектом. И могу сказать, что это сложная отрасль, и небольшая компания едва ли может реализовать здесь проект», — считает Игорь Елисеев.
Примечательно, что золотодобытчики сталкиваются ещё и с повышенным вниманием правоохранительных органов: если к воровству металла последние относятся довольно мягко, то за компаниями в отрасли они следят пристально.
Столь же тщательно контролируют работу добытчиков и экологи, и Игорь Елисеев считает, что существующие «зелёные» требования определённо избыточны.
«Когда я говорю об административных барьерах, то не утверждаю, хорошо это или плохо, нужно ли что-то убрать или оставить. Все мы хотим сохранить природу. Но приведу простой пример. Россия поставляет значительные объёмы золотосодержащих концентратов в Китай. Я задумался, почему так происходит, почему мы не можем переработать их самостоятельно?
И проблема не в технологиях, а в том, что в Китае разрешены те методы переработки, которые запрещены в России с экологической точки зрения. Опять же, я не призываю отменить их, но ведь есть ещё и понятие технологического суверенитета», — комментирует г-н Елисеев.
Большой системной проблемой для отрасли остаётся ограниченность проектного финансирования — об этом неоднократно говорили многие игроки. Такого явления в нашей стране фактически нет, констатирует Игорь Елисеев.
Высокая стоимость кредитования — ещё одна тема, которую весь год обсуждает отраслевое сообщество. А между тем ключевая ставка только растёт, а эффективная ставка — это плюс 2-4% к КС.
Рынок инвестиций в России по-прежнему не развит. Да, есть попытки создания профильного сектора на бирже, но их Игорь Елисеев и многие другие специалисты отрасли называют безуспешными.
«А государство при этом нас не забывает: предусмотрен и налог на «сверхприбыль» для крупных компаний, в 2023 году была экспортная пошлина, а, как только мы начинаем зарабатывать свыше 1900 долларов за унцию, начинает действовать повышенный НДПИ», — напомнил Игорь Елисеев.
Упомянул специалист и такую проблему, как неразвитость рынка золота, хотя и отметил, что представителям отрасли всё-таки «грех жаловаться»: с точки зрения сбыта ситуация с золотом на порядок лучше, чем с любыми другими металлами.
Но всё же сбыт ограничен, и сегодня золотодобывающие компании в основном продают свою продукцию банкам. И два года назад производители вынуждены были реализовывать металл с огромным дисконтом — сегодня это, к счастью, не так, но ситуация вполне реалистичная.
Санкционные ограничения, конечно же, коснулись не только золотодобывающей, но и других промышленных отраслей. Специфической проблемой стало лишение российских аффинажных заводов статуса Good Delivery. Но отрасль неплохо держит удар, и этот запрет мало повлиял на рынок: российское золото по-прежнему покупают.
Что же касается прекращения поставок техники и оборудования, то здесь г-н Елисеев обратил внимание на то, как в последние годы меняются отраслевые выставки. В 2022 году экспозиции были очень скромными: почти никто ничего не привёз. Почему?
Да потому, объясняет специалист, что российские добытчики ориентировались в первую очередь на западных поставщиков, они же рассматривали наш рынок как второстепенный, заполненных складов здесь не держали. При этом компании из Китая, Турции и Индии тоже не развивали у нас свои представительства, понимая, что окажутся на вторых ролях после европейцев.=
Поэтому на наших глазах рынок изменился до неузнаваемости. Сначала он опустел, а потом заполнился оборудованием новых поставщиков, которые начали создавать склады в России. По оценкам спикера, в 2023-2024 годах на выставках можно было увидеть раз в 10 больше техники, чем в 2019 году.
«Преимущественно это были китайские машины, новые поставщики целенаправленно привезли большое количество техники. И сегодня, даже если санкции отменят, европейские компании на наш рынок уже не вернутся», — считает Игорь Елисеев.
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.