Применение конструкции поддержки дренажной ленты без подачи чистой воды. Высокая производительность и низкая стоимость ЗИП фильтров TONCIN.
Качественные комплектующие редуктора Flender, эл. двигатели Weg, Guomao, АСУТП на базе Siemens, КИПиА E+H. Фильтровальные ткани и РТИ собственного производства.
Реклама. ООО «ПУИ», ИНН 6671357923
Erid: F7NfYUJCUneP311yTBAs
Мировое потребление продуктов нефтегазохимии растёт на 7 % в год. В России, по данным Минэкономразвития, — на 5 %. Ничего удивительного, ведь это синтетические каучуки, смолы, пластмассы, ПАВы и прочие элементы, без которых трудно представить современную цивилизацию. Россия занимает одно из ведущих мест в мире по объёму запасов углеводородов. Так ведь это же настоящий Клондайк!
По данным Business Insider, который опирается на данные «Ежегодного статистического обзора мировой энергетики», по общим запасам наша страна находится даже на первом месте. По подтверждённым запасам нефти мы, конечно, существенно отстаём от Венесуэлы и Ирана, а вот по газовым показателям — опять же впереди планеты всей. Но дело не в «гонке вооружений», а в том, что нефтегазохимия в России занимает далеко не такое почётное место, на которое может претендовать. В то время как в ряде передовых стран мировой экономической системы на долю нефтегазохимии приходится до 9 % ВВП, в России этот показатель застрял на уровне 1,5 %. Однако эксперты уверены, что перспективы у отрасли очень и очень мощные. А за чем же дело стало?
В современном мире эксперты выделяют четыре крупнейших полюса развития нефтехимии. Первый — это США, где нефтехимическая отрасль растёт во многом благодаря «сланцевой революции». Высокие темпы развития отрасли наблюдаются и на Дальнем Востоке — это второй полюс, который появился на этой арене совсем недавно. Здесь активно строятся новые мощности, и рост обусловлен беспроигрышным сочетанием: близость к сырью плюс господдержка. Третий полюс — восточный: Таиланд, Индия и Китай удивляют не только долей рынка, но и темпами роста, которые взяла нефтехимическая промышленность. Ну и четвёртый полюс — это Россия.
«У российской нефтегазохимии очень большие перспективы. По прогнозам, рост отрасли составит около 9 % в течение следующих 10 лет. Важно, что положение России существенно отличается от положения Западной Европы, которая уже достигла пика своего роста. Мы видим, что темпы роста спроса на нефтехимическую продукцию коррелируются с темпами роста ВВП. В последние 10 лет темп роста потребления был ниже, но, по нашим прогнозам, до 2030 года ситуация изменится. Происходит это по очень постой причине: в России сегодня уровень потребления нефтехимической продукции существенно ниже, чем в странах сопоставимого уровня развития. Это означает, что у России есть большой потенциал в этой сфере», — отметил директор мадридского офиса компании Boston Consulting Group Рафаэль Морено. Принципиально, что эти возможности отмечают не только российские, но и зарубежные специалисты.
С начала века объёмы российского нефтехимического экспорта
выросли в 6 раз
Г-н Морено выделил четыре ключевых фактора, влияющих на конкурентоспособность нефтехимического бизнеса — России это тоже касается. Это близость к сырью, рынок, стоимость продукции и технологии.
С сырьём у нашей страны, как уже упоминалось, проблем нет — это одно из ключевых наших конкурентных преимуществ. Кроме того, работают меры господдержки, стимулирующие производство нафты и штрафные санкции за сжигание попутного нефтяного газа (это, правда, палка о двух концах — к данному вопросу мы ещё вернёмся). А вот по остальным направлениям ситуация уже вовсе не такая радужная.
Даже несмотря на прогнозы роста внутреннего рынка в России, он ограничен. От внешних же рынков — что от США, что от Китая — наша страна удалена. Что касается стоимости, то здесь действуют два обстоятельства.
«У России очень низкие операционные затраты, что связано с невысокой ценой газа и в целом энергоресурсов. С другой стороны, капитальные затраты на строительство мощностей у неё выше, чем в других полюсах развития нефтехимии», — отметил Рафаэль Морено.
Четвёртый пункт — технологии. Здесь Россия тоже проседает, но, по словам эксперта, эта потеря в эпоху глобализации легко восполняется. Технологии — это товар, который доступен у различных лицензиатов. Дальше дело решает уже наличие местных экспертов, производств и так далее.
Теперь давайте по порядку. Почему, собственно, рынок в России эксперт назвал ограниченным? Ведь, как уже упоминалось, речь идёт о широком ассортименте востребованных товаров. Но если сравнить объёмы потребления химической и нефтехимической продукции на душу населения в России, и, например, в Германии, то окажется, что у нас показатели в девять раз ниже. И от Китая мы тоже отстаём, хотя здесь внутренний рынок не так развит, как в европейских странах.
Кто основной потребитель продукции нефтехимии? На вершине этого списка строительство, ЖКХ, автомобилестроение, приборостроение, электроника и электротехника. Состояние этих отраслей в России сегодня таково, что едва ли можно рассматривать их как драйверы развития нефтехимической отрасли. Да, конечно же, в нашей стране ведётся активное строительство. Однако даже эта отрасль по итогам 2018-го продемонстрировала спад. Яркий пример: завод «Красноярский цемент» по очевидным причинам на протяжении всей своей истории ориентировался на строительство. В структуре заказов на это направление приходится более 60 % выпускаемых объёмов. Однако сегодня руководство компании говорит о возможности перераспределения долей, и в следующем году завод намерен сохранить общий объём производства во многом благодаря тампонажному цементу, который предприятие также производит. Объясняют это так: нефтянка развивается, от нефтянки уже сегодня есть крупные заказы, а застройщики, надеемся, вернутся в строй. Да и кроме того, российское строительство — направление консервативное. Строят у нас всё больше из бетона, кирпича и дерева — инновационные материалы, где продукция нефтехимии могла бы проявить себя, не в почёте.
Второй вопрос: почему капзатраты на строительство мощностей у нас оказываются выше, чем в других странах?
«В России, чтобы построить новые мощности, требуется примерно на 40% больше капитальных затрат. Здесь можно выделить три фактора: необходимость привлечения и импортирования услуг и материалов; наличие собственных стандартов и требований законодательства, которые необходимо соблюдать наряду с требованиями лицензиатов; климатические особенности, которые меняются от региона к региону. Всё это влияет на стоимость строительства и принятие инвестиционных решений», — объяснил г-н Морено.
То есть одна проблема тянет за собой другую. Да, технологии и материалы можно и купить — вопрос в деньгах.
«Дальнейшее развитие отрасли связано с углублением современных НИОКР. Здесь я хотел бы отметить такой момент. Если мы хотим в своей стране углублённо перерабатывать нефтегазовые фракции различного состава, нам необходимы катализаторы — основная переработка нефти осуществляется каталитическими методами. Пять лет назад объём рынка катализаторов оценивался в 3–5 трлн долларов, сегодня эти показатели ещё выросли, поскольку вырос объём переработки. В основном эти компоненты Россия (как и СССР когда-то) закупает за рубежом. Хотя в этом направлении есть перспективные отечественные разработки: были сделаны опытные установки и наработаны катализаторы для них. Совместно с рядом нефтеперерабатывающих компаний мы получили результаты уже в конце 1990-х годов. Потом всё это было забыто, но мне представляется, что к этому вопросу нас всё-таки заставят вернуться, или мы вечно будем зависеть от импортных поставок», — высказался вице-президент Международного института проблем химизации современной экономики Михаил Генералов.
Сохранили ли эти наработки свою актуальность — это ещё вопрос. Рафаэль Морено рассказал, что, будучи студентом инженерного факультета в Испании, он изучал советскую профильную литературу — в нашей стране была мощная научно-техническая база. Но, по его словам, всё, что тогда было наработано, неконкурентно в современном мире, вот и приходится приобретать технологии у лицензиатов.
«Трубопровод «Ямал-Поволжье» — это большой проект. Его не остановили, а отложили в долгий ящик. Необходимо выделение ценных жирных фракций из углеводородов — по нашим оценкам, это минимум 7,5 млн тонн в год. И эти фракции должны быть доставлены. Технологическая возможность использовать для этого существующие трубопроводные системы существует, но их нужно перестраивать, чтобы инфраструктура соответствовала технологическим режимам этих фракций. Это задача, но она решаема. Решив её, мы убьём сразу нескольких зайцев».
Как уже упоминалось, в отрасли присутствует существенная господдержка, и нафта является наиболее субсидированным сырьём. Представители рынка говорят, что такая ситуация воспринимается переработчиками как сигнал о том, что именно нафта — самый востребованный продукт на российском рынке. Эксперты же подчёркивают, что разбалансированная система господдержки приводит к разбалансировке рынка.
«Производство нафты активно субсидируется, а вот субсидии на СУГ как таковой нет вовсе: экспортная пошлина исчезла, система акцизов отсутствует. Данная ситуация привела к тому, что нафта для нефтехимии стала более дешёвым сырьём, чем СУГ, и в 2017 году использование нафты возросло. При том что в 2014 году ситуация была прямо противоположной. То есть текущая система регулирования отрасли не является идеальной. На мой взгляд, проблема в том, что система субсидирования нефтехимической отрасли — следствие системы переработки, поэтому инструменты и подбираются соответственно», — прокомментировал ситуацию руководитель проектов VYGON Consulting Дмитрий Акишин.
Да, есть ещё ПНГ, но аналитик подчеркнул, что этот продукт в стимулировании не нуждается, так как является попутным: сама экономика в данном случае выступает драйвером.
Плюс существуют штрафы за сжигание. «Но нет чёткого направления: нигде не зафиксировано, будет ли газ отправлен на переработку или попросту утилизирован. Для добывающих компаний нет разницы», — отметил г-н Акиншин.
«Чего нет в системе поддержки, так это инфраструктурного вопроса. Сибур построил систему трубопроводов собственными силами. Проект «Ямал-Поволжье» сегодня под вопросом. Речь идёт действительно об огромных инвестициях. Я думаю, что должны быть субсидии либо для добывающих компаний, либо для нефтеперерабатывающих — кто будет строить.
К тому же не стоит изменять систему субсидий нефтехимической отрасли как следствия нефтяной. Нам нужны такие механизмы, которые не будут говорить производителю, какое сырьё ему использовать. Это должен определять сам производитель, исходя из своего понимания рынка. То есть система субсидирования нефтехимической отрасли должна быть выделена в отдельное направление», — считает Дмитрий Акишин.
Все эти идеи аналитик озвучил, выступая на прошлогоднем Нефтегазовом форуме в Москве. Заместитель министра энергетики РФ Кирилл Молодцов, выполнявший роль модератора на посвящённом проблемам нефтехимии круглом столе, предложил эксперту сформулировать и подать все методы мотивации, которые он считает эффективными для развития направления в перспективе 6–10 лет.
«Для направленного развития отрасли необходим комплексный подход, который должен охватывать не только нефтехимию, а полную цепочку — от добычи сырья до производства конечной продукции. Кроме того, текущая система поддержки отрасли не является целевой и не стимулирует развитие отрасли», — сказал аналитик VYGON Consulting, выступая на российском нефтегазовом саммите «Нефтехимия и газопереработка».
Нефтегазохимическая промышленность СССР входила в число мировых лидеров. Нас опережали США, а вот с показателями Германии и Японии наши были сопоставимы
Но дело не только и не столько в исходном сырье, сколько в активности его переработки. Важный факт: большая часть — а конкретно, три четверти — лёгкого углеводородного сырья, которое производят в России, экспортируют. Перерабатывают у нас лишь четверть, то есть продукцию с высокой добавленной стоимостью выпускают за границей. По словам Дмитрия Акишина, производство нефтехимического сырья в России, за исключением этана, значительно превышает потребности нефтехимической отрасли. Однако практика показывает, что внутренний рынок может меняться вследствие развития мощностей.
Огромную работу в создании перерабатывающих мощностей провела и проводит компания Сибур — крупнейшее нефтехимическое предприятие в России. Сибур является драйвером рынка: есть кем гордиться и у кого учиться», — прокомментировала результаты деятельности компании Кирилл Молодцов.
Зарубежный опыт показывает, что наиболее эффективными инструментами государственной поддержки развития нефтехимии являются формирование кластеров и государственно-частное партнёрство, а также финансовые и налоговые стимулы инвестиционной активности
«Наше развитие в основном было направлено на импортозамещение, на развитие внутреннего рынка. Да, внутренний рынок у нас не такой большой, но, когда мы вводим мощности, переработка развивается, то есть рынок как раз и растёт. Очень хороший пример — ввод «Тобольск-Полимер», который способствовал развитию внутреннего рынка полипропилена.
Сегодня мы реализуем проект, который станет крупнейшим российским пиролизом (нефтехимический комплекс «ЗапСибНефтехим», включающий в себя установку пиролиза мощностью 1,5 миллиона тонн этилена, около 500 000 тонн пропилена и 100 000 тонн бутан-бутиленовой фракции (ББФ) в год, а также установки по производству различных марок полиэтилена и полипропилена совокупной мощностью 2 миллиона тонн в год, — прим. ред.). Эти мощности ориентированы в том числе на экспорт, однако будем работать и на внутренний рынок. За год мы ввели почти 2 млн тонн мощностей, практически полностью заместили импорт полипропилена, снизили импорт поливинилхлорида и полистирола.
Введение комплекса «ЗапНефтехим», как мы ожидаем, позволит полностью заместить этилен на внутреннем рынке. Следующая задача — развитие экспортного направления: востребованных марок продукции. То есть мы отчётливо видим, что рынок развивается», — рассказала руководитель аналитического центра СИБУР Ксения Каретина.
Г-жа Каретина прокомментировала и тезис относительно повышенной стоимости строительства мощностей в России. По её словам, речь действительно идёт о существенных инвестициях, требуются затраты на подготовку сырья, переработку, логистику и сами мощности. «Но по мере накопления опыта разрыв сокращается, это мы видим на своих проектах», — отметила аналитик.
Михаил Генералов,
профессор, заслуженный деятель науки РФ, вице-президент Международного института проблем химизации современной экономики
«Трубопроводная инфраструктура и её протяжённость — величайшее достижение СССР и России. Но нужно сказать, что регламентированное время её использования давно прошло. И сегодня многие нефтепроводы используются дольше нормированных сроков. Создавая новые кластеры, мы должны учитывать и этот факт, и особенности этой инфраструктуры. Я был председателем экологической экспертной комиссии по строительству ВСТО. Было очень много замечаний. Мы акцентировали внимание на том, что в арктических условиях, особенно в условиях тундры, труба должна иметь дополнительную оболочку. Это необходимо в том числе для того, чтобы защитить тундру в случае, например, свища. Я подчёркиваю, что нужно продумывать этот момент заранее, потому что исправлять ошибки потом придётся очень долго — если вообще будет возможно».
То есть лиха беда начало. Однако Сибур хоть и крупнейший, но не единственный российский переработчик, поэтому достижений одного предприятия для целой отрасли маловато. И ещё в 2012 году Минэнерго утвердило план развития нефте- и газохимии до 2030 года. В 2016-м документ актуализировали. В целом здесь учтены все описанные выше проблемные моменты.
Целевые показатели следующие. Ожидается, что к 2030 году потребление полимеров на душу населения в РФ возрастёт более чем в два раза — до 75 кг. Стоит задача увеличить переработку лёгких полимеров на российских нефтехимических предприятиях: до 25,6 млн тонн к 2025 году против 12,15 млн тонн в 2018 году. При этом значительно вырастет доля этана — в 5,6 раза. Основным направлением развития нефтехимии останется производство олефинов, а базовым процессом — пиролиз. Стоит задача трёхкратного увеличения пиролизных мощностей — до 9,9 млн тонн в год. Помимо упомянутого «ЗапНефтехима» надежды возлагаются на эксплуатацию таких крупных предприятий, как Восточная нефтехимическая компания, Амурский газохимический комплекс, Новоурегойский ГХК.
В целом же документ выглядит весьма амбициозно, однако участники рынка оценивают его как актуальную и здравую стратегию, созданную с опорой на реальные тренды рынка и его реальные возможности. И, как уже упоминалось, большинство экспертов оптимистично оценивают перспективы российской нефтехимии. Завершая свой доклад на Российском нефтегазовом саммите, Дмитрий Акишин отметил, что выбранная в рамках Плана развития отрасли до 2030 года стратегия кластерного развития оптимальна. Данный подход хорошо зарекомендовал себя в других странах. Однако он работоспособен при обязательном участии государства в строительстве инфраструктуры, необходимой в том числе для обеспечения нефтехимических производств сырьём.
Текст: Анна Кучумова
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.