О необходимости создания производственных цепочек от руды до готовой продукции сейчас говорят на самых разных уровнях. Это шаг к формированию не менее обсуждаемого технологического суверенитета. Но есть множество сложностей. Некоторые полезные ископаемые мы добываем в избытке.
Некоторые не добываем совсем. В ряде случаев нарастить объёмы производства или запустить объект мешают соображения экономической целесообразности: бизнес просто не хочет за это браться. Чтобы собрать все эти данные воедино, нужно сформировать межотраслевой баланс. Что он даст и какие шаги в обозначенном направлении уже сделаны?
Да, можно говорить, что межотраслевой баланс — это идея из прошлого: такая практика существовала в СССР. Но, выступая на заседании Высшего горного совета, исполнительный директор НП «Горнопромышленники России» Анатолий Никитин напомнил о цифрах: для достижения технологического суверенитета нам нужно строить производства, и вложить в это направление предстоит 25 трлн рублей. Даже если инвестировать по 1 трлн в год, чего не происходит, понадобится 25 лет, а хотелось бы управиться быстрее.
«Конечно, необходима кооперация, чтобы не создавать государство в государстве, как это было на многих советских предприятиях. Мы прекрасно знаем, что ни на одном автомобильном заводе в Европе не производят все компоненты: готовый продукт — это результат кооперации. Вот и мы хотим увидеть, сколько производств нам нужно создать, сколько базовых металлов нам необходимо и какие это металлы», — рассуждает Анатолий Никитин.
При этом все понимают, что сырьевой суверенитет необходимо обеспечить, даже если российский продукт окажется дороже импортного.
«Такие производства нужно дотировать, передавать госкомпаниям. Сегодня „горнорудкой” занимаются „Росатом”, „Ростех”, заходит в отрасль „Газпром”. Нужно увеличивать ввозные пошлины, чтобы мы были обеспечены сырьевой базой по тем элементам, которые можем добывать у себя в стране. Это необходимо для того, чтобы обеспечить наше производство даже в случае, если нас „отключат от Китая”.
Плюс, конечно, речь идёт о дополнительной норме прибыли, которую даёт глубокая переработка. Если мы поставляем за рубеж сырьё, например, на 2 млрд евро, то после 10 переработок продукты из него уже продаются по всему миру, делая валовый продукт примерно в 200 млрд евро. Плюс дополнительные налоги внутри страны», — настаивает Анатолий Никитин.
Именно для развития этой самой глубокой переработки и нужен межотраслевой баланс. Специалист напомнил, что это явление даже не в полной мере является детищем СССР, пионером стали США. Но Советский Союз действительно активно использовал этот механизм, а сегодня так живёт Китай.
Огромную работу в этом направлении уже проделал НИЦ «Курчатовский институт» — ВИАМ под эгидой Минпромторга. Удалось составить материальные балансы стратегического минерального сырья по основным звеньям технологических цепочек переработки. Как объяснил начальник отдела, НИЦ «Курчатовский институт» — ВИАМ Сергей Скрипачев, выступая на «Майнекс-2024», главной своей задачей специалисты видели определение товарных форм стратегического минерального сырья, схемы производственно-сбытовых цепочек, объёмов импорта и экспорта.
Проще говоря, нужно было определить, кто, что и кому поставляет и где имеются белые пятна.
ВИАМ проанализировал ситуацию по 21 виду минерального сырья, аналитики изучали РЗМ в комплексе. Как оказалось, те самые белые пятна связаны преимущественно с технологиями переработки. Специалисты ВИАМ уверены, что решить проблему дефицита сырья в России мы сможем только в том случае, если будем вовлекать в отработку месторождения с низкими содержаниями ценных компонентов.
Соответственно, понадобятся и эффективные технологии обогащения низкокачественных руд. Опыт китайских предприятий показывает, что бедное сырьё можно эффективно использовать: Поднебесная производит множество редких металлов из руд, по качеству схожих с российскими.
Как ВИАМ собирал информацию? Можно сказать, что в ручном режиме. Специалисты взяли первичные данные из интернета и специализированных баз, далее опросили экспертов и провели анкетирование более 1500 предприятий из различных отраслей.
Кроме того, аналитики привлекли экспертные организации: ВИМС поделился информацией о развитии добычных проектов, объёмах производства и формах поставок первичных полуфабрикатов, а Ассоциация РМ и РЗМ и Соликамский магниевый завод, который является опорным пунктом редкоземельной индустрии, предоставили данные о производственных цепочках.
Таким образом удалось собрать сводный отчёт: что у нас есть, чего нет и что необходимо, для того чтобы закрыть существующие лакуны. В качестве примера — ситуация по нескольким стратегическим полезным ископаемым.
Специалисты ВИАМ представили в своём отчёте основные виды товарной литийсодержащей продукции. Здесь проблема очевидна: Россия собственное сырьё не добывает, карбонат лития, хлорид лития и другие продукты мы импортируем. Зато у нас есть своё производство, и мы экспортируем литий металлический, а также моногидрат гидроксида лития. То есть наше производство зависит от зарубежных поставок.
По подсчётам экспертов, внутреннее потребление лития в пересчёте на LCE составляет 1629 тонн — это данные на 2023 год. Показатель будет стремительно расти, и уже к 2030 году нам понадобится 15 471 т: столько металла нужно, чтобы запустить все намеченные проекты, в том числе по линии «Росатома». Уже в 2022 году мы столкнулись с дефицитом, однако складских запасов на первое время оказалось достаточно.
Ситуация, когда Россия может остаться без литиевого сырья, очень опасна. Металл необходим в числе прочего и для создания Al-Li-сплавов — стратегического материала. Кроме того, литий нужен для создания консистентных смазок, а также батарей. Вывод очевиден: необходимо развивать собственную сырьевую базу. Сегодня два недропользователя разрабатывают профильные месторождения в Мурманской области: Полмостундровское и Колмозёрское.
По данным РИА «Новости», которое ссылается на министра природных ресурсов и экологии Александра Козлова, Полмостундровское должны запустить уже в 2026 году. В то же время может заработать и первая очередь Колмозёрского ГОКа. По словам директора «Полярного лития» Игоря Демидова, компания по-прежнему не отказывается от этого плана.
Технически добыча марганца в России идёт: в 2023 году объёмы составили 110 т. Правда, потребление год от года растёт, и в том же году речь шла о 1873 т. Металл, который добывают на месторождении Ниязгулово-1, в качестве комплексного промывочного материала в доменных печах потребляет ПАО «ММК». Итого мы имеем стопроцентную импортозависимость.
Из приобретённого сырья мы производим преимущественно ферросплавы, их выпуск налажен на четырёх заводах. В стране не производят металлургический марганец, оксиды, карбонат, сульфат и хлорид металла, перманганат калия и натрия. То есть можно говорить, что цепочки переработки в России нет. Очень небольшую часть импортированного сырья забирают химическая, стекольная и керамическая отрасли.
При этом ключевому потребителю — металлургической промышленности — необходимы все эти соединения, а также металлический Mn, который используется в производстве конструкционной стали. Последняя нужна для создания машин, механизмов и труб — систем, от которых требуется повышенная стойкость к износу.
По прогнозам ВИАМ, потребление российскими заводами марганца в ближайшие годы будет расти, и к 2030 году нам потребуется уже более 1 млн т в пересчёте на металл.
«Решение марганцевой проблемы в России может быть найдено лишь при условии комплексного подхода, когда технически и экономически обоснованы все звенья цепочки: разведка месторождения, добыча и обогащение руды, последующая их переработка и потребление. Необходимо разработать и внедрить технологии обогащения низкокачественной марганцевой руды, как это сделал Китай», — уверен Сергей Скрипачев.
Ситуацию с цирконием спикер назвал «забавной», хотя улыбка тут будет грустной. Ковдорский ГОК производит бадделеитовый концентрат, который Россия экспортирует. А вот циркониевый концентрат мы импортируем, в 2023 году завезли почти 9 тыс. тонн. Около 50% этого объёма используется в производстве керамики, 20% идёт на создание металлического циркония и порошка, по 15% забирают литейщики и огнеупорщики.
В 2022 году в России появился собственный производитель циркониевого концентрата — Туганский ГОК «Ильменит». Предприятие начало с очень скоромных объёмов и на старте смогло обеспечить только 9% отечественного спроса.
«Ильменит» намерен масштабировать производство, однако, по данным ВИАМ, этого всё равно будет недостаточно: в соответствии с планом на 2024-2030 годы, ГОК сможет обеспечить только 40-55% потребности отечественных предприятий.
По прогнозу аналитиков, потребление циркония будет колебаться незначительно (это ориентировочные данные, точные цифры представить непросто из-за сложностей планирования в высокотехнологичных отраслях), и до 2030 года индустрии будет требоваться порядка 8000 т в пересчёте на металл.
По данным самого «Ильменита», масштабирование производства пройдёт в три этапа, и на 2030 год запланирован только первый из них. Второй намечен на 2031 г., а в 2033 г. компания выйдет на заявленную мощность — 6,9 млн т песков переработки (сегодня это 575 тыс. т). Специалисты ГОКа говорят, что на этом этапе произведённого циркониевого концентрата хватит, чтобы на 100% обеспечить российское потребление.
Однако в ВИАМ считают, что нам необходимо не только нарастить объёмы производства циркониевого концентрата на ТГОКе, но и переориентировать потоки бадделеитового с экспорта на внутренний рынок. Сергей Скрипачев обратил внимание на то, что для выпуска металлического циркония его потребуется в полтора раза меньше, чем циркониевого концентрата. Также нам необходимо внедрить технологии очитки баделлеитового концентрата, в том числе от радиоактивных примесей.
«Цирконий необходим для развития двигателестроения — одной из ключевых отраслей, которая обеспечивает технологическую независимость России. Я напомню, что наша страна является одной из шести в мире, кто имеет полный цикл производства газотурбинных двигателей. Для этой индустрии нужны стабилизированные иттрием циркониевые покрытия и добавки для легирования сплавов. Сейчас у нас сохраняется зависимость не только от самого концентрата, но и от соединений металла, циркониевой губки — по этому поводу есть множество вопросов», — отметил г-н Скрипачев.
Ситуация с танталом совсем иная. Этот металл мы добываем, основным источником является комплексная лопаритовая руда Ловозёрского месторождения. Её перерабатывает Соликамский магниевый завод. Оба предприятия входят в ГК «Росатом». Объёмов добычи достаточно для того, что закрыть потребности страны в металле.
СМЗ выпускает оксид и хлорид тантала, и здесь никакой зависимости нет. Однако внутри страны отсутствует производство танталового порошка конденсаторного типа, и этот продукт мы на 100% импортируем.
ВИАМ выделил две ключевые сферы применения тантала. Первая, стратегическая, — это производство спецсплавов и оптических стёкол, сюда уходит примерно треть металла. Еще 2/3 забирают производители конденсаторов.
В 2023 году объём потребления тантала в России составил 58 т в пересчёте на металл. По итогам текущего года аналитики рассчитывают увидеть показатель до 71 т, а к 2030 году речь пойдёт уже почти о 200 т металла.
Ключевой задачей на сегодняшний день является создание собственного производства металлического тантала. Её взял на себя всё тот же Соликамский магниевый завод. В марте 2024 года наша редакция побывала на промплощадке предприятия и зафиксировала своего рода технологический прорыв: СМЗ выпустил пробную партию танталового порошка, а Екатеринбургский завод по обработке цветных металлов изготовил из него восьмикилограммовый слиток. В планах обоих предприятий на ближайшие годы — отработать технологию и настроить промышленное производство.
Ситуацию в вольфрамовой отрасли специалисты ВИАМ охарактеризовали как неопределённую. Причина — отсутствие эффективной коммуникации добывающих, перерабатывающих и потребляющих производств, интересы которых имеют различное направление.
Вольфрам является экспортно ориентированным товаром. При этом внутреннее потребление металла на 40-45 % меньше объёмов его добычи. Аналитики говорят, что в ближайшие годы нам понадобится больше вольфрама: с нынешних 1700 т (в переводе на металл) потребление возрастет до почти 3000 т к 2030 году.
Объём производства WC, WO2 и FeW в стране резко упал после банкротства «Компании Вольфрам» и её «дочек». Товары, которые выпускало предприятие, имели экспортную ориентированность, но и импорт ряда вольфрамовых продуктов в последнее время возрос.
Ключевыми потребителями металла являются производители твердосплавных элементов, и вольфрам, конечно же, является стратегическим. При этом в ВИАМ отмечают, что сектор производства высококачественного металлургического инструмента на основе вольфрама в стране развит недостаточно. Аналитики считают, что если «Компания Вольфрам» возобновит свою деятельность, то экспорт соответствующей продукции возобновится, а объёмы импорта удастся снизить.
Интересный момент: оформленные межотраслевые балансы позволяют вписать конкретные производства, необходимые стране, в существующие национальные проекты. На это обратил внимание директор Соликамского магниевого завода Руслан Димухамедов, выступая на заседании Высшего горного совета. Поскольку СМЗ является российским пионером и флагманом редкоземельного производства, Руслан Рафкатович продемонстрировал связь национальных и федеральных проектов с индустрией РМ и РЗМ.
Например, нацпроект «Средства производства и автоматизации» включает в себя федпроект по развитию станкоинструментальной промышленности. Для выпуска твердосплавного инструмента необходимы тантал и вольфрам — редкие тугоплавкие металлы. Внутри этого национального проекта есть и ещё один федеральный, связанный с развитием робототехники.
Все элементы станков или роботов, которые движутся с прецизионной точностью, приводятся в действие неодимовыми магнитами, подчеркивает Руслан Димухамедов. По данным специалиста, 10% РЗМ-магнитов в мире сегодня потребляют производители робототехники. От того, какие станки и какие роботы мы будем производить в ближайшие годы, напрямую зависит спрос на названные металлы, а это ориентир для добывающих и перерабатывающих компаний — именно поэтому нам так необходим межотраслевой баланс.
Ещё один нацпроект «Промышленное обеспечение транспортной мобильности» включает в себя по меньшей мере два федеральных проекта, связанных с РМ-отраслью. Первый — «Производство самолётов и вертолётов»: профильные предприятия выступают потребителем тантала и ниобия. Вообще же, говорит г-н Димухамедов, в конструкции самолета задействовано порядка 30 редких металлов. Здесь же федпроект «Производство инновационного транспорта».
Директор СМЗ считает, что, возможно, мы не увидим того огромного количества электромобилей, о котором говорят современные аналитики — всё-таки в России есть ряд ограничений развития электродвижения. Но вот автомобили-гибриды выглядят всё более привлекательным видом транспорта, ведь они открывают возможность существенной экономии топлива.
То есть неодимовые двигатели и литийионные батареи автомобильной промышленности необходимы.
Реализация национального проекта «Развитие космической деятельности РФ» также требует несколько десятков редких металлов. Спикер привёл в пример три самых очевидных: скандий-алюминиевые сплавы необходимы для обшивки космических кораблей, жаропрочные сплавы не обходятся без ванадия, а литий — основа питания спутников.
Неожиданные драйверы спроса формирует нацпроект «Новые материалы и химия». Для производства современных полимеров необходимы неодим и литий: речь идёт о каучуках СКДН и СКДЛ. Задача выпуска этих материалов обозначена в одном из федпроектов. Пока эта отрасль требует даже больше неодима, чем производство магнитов из него. Впрочем, есть основания полагать, что развитие электродвижения всё же скорректирует эту пропорцию.
Нацпроект «Новые атомные энергетические технологии» включает в себя федпроект развития солнечной и ветрогенерации, для чего нужны всё те же неодимовые магниты. И даже традиционные атомные технологии требуют РЗМ: в частности, гадолиний используется в качестве добавки в ядерное топливо.
Это лишь несколько примеров. РМ нужны для электронной промышленности, для производства беспилотников, которые необходимы и для гражданских, и для военных нужд.
«Только начни считать отрасли, которые мы хотим развивать. Везде требуются тысячи тонн металлов», — подчеркнул Руслан Димухамедов.
Для чего ещё нужен межотраслевой баланс? По словам Анатолия Никитина, межотраслевой баланс поможет стимулировать поток инвестиций в те отрасли, в добычу тех металлов, которые мы не производим в силу нерыночных цен. В итоге это выльется в создание нужных стране промышленных кластеров, пересмотр тарифов и так далее.
Специалист привёл простой пример: меди в России сегодня добывают достаточно, объёмы производства выше уровня потребления в три раза. Плюс к тому готовятся к запуску ещё несколько крупных производств. Получается, в этой отрасли дотации не нужны, предприятия могут жить «в рынке». А вот производство литиевых батарей внутри страны с экономической точки зрения — дело невыгодное, себестоимость получается выше рыночной цены, поэтому требуется господдержка.
Но ведь ВИАМ уже проделал всю необходимую работу, получается, задача решена? На самом деле, всё не совсем так. Тот баланс металлов, о котором мы говорили выше, Сергей Скрипачев назвал «первичной попыткой», первым шагом на пути к осмысленному сбору информации.
«Производственно-сбытовые цепочки собраны потом и кровью, в основном это заслуга Минпромторга. Это работа выполнена в ручном, телефонном режиме, но в дальнейшем система так функционировать не может. Совершенно точно нужно процесс реформировать и реструктуризировать», — объясняет Сергей Скрипачев.
По мнению специалиста, можно использовать ГИСП или отдельную информационную систему, чтобы собирать данные в онлайн-режиме.
«Что важно знать? Товарную номенклатуру: кто, что и кому продал. Таким образом мы сможем дать точную оценку спроса. Выгрызать данные таким же ручным образом в перспективе будет невозможно.
Оценка потребностей — это первая часть. Но мы понимаем, что они не окажутся достаточно высокими, чтобы обеспечить рентабельность добывающих проектов. Поэтому вторая часть — это некие экстравагантные меры господдержки для допущенных проектов», — считает г-н Скрипачев.
«Важно выстроить единую систему сбора и анализа данных о тех ресурсах, скоординировать действия всех заинтересованных участников, создать общую картину добычи и оптимизировать её, улучшив планирование и снизив затраты.
Эти шаги позволят оптимистично к 2040, а пессимистично — к 2050 году получить сильный сбалансированный рынок. В России будут функционировать производства, которые снабдят все отрасли необходимыми высокотехнологичными продуктами», — уверен Анатолий Никитин.
Текст: Кира Истратова
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.