Как нефтегазовой отрасли достичь углеродной нейтральности?

С каждым днём всё громче и громче по всему миру звучат голоса, говорящие о необходимости ответственного отношения к окружающей среде — особенно в части парниковых газов и грядущего глобального потепления. Большинство крупных государств уже заявило о готовности к середине XXI века перейти на «зелёную» энергетику и стать углеродно нейтральными.

На прошедшей в середине декабря 2021 года онлайн-конференции «Как нефтегазовому сектору снизить углеродный след?» эксперты из России, Узбекистана и Казахстана обсудили существующие стратегии энергетического перехода и его влияние на экономические показатели компаний и индустрии в целом, а также поговорили о том, как сделать этот процесс выгодным для нефтегазовых предприятий и каких сложностей можно от него ожидать.

Рынок нефти и газа на пути к энергопереходу. Общий срез

Старший аналитик международной консалтинговой компании Rystad Energy Ольга Савенкова назвала вопрос адаптации современных нефтегазовых компаний к энергетическому переходу настоящей стратегической дилеммой для каждой из них. Чтобы сделать этот процесс более понятным и плавным, эксперт предлагает делить его на «более осязаемые компоненты».

По словам эксперта, энергопереход зиждется на трёх основных столпах. Это не только сама декарбонизация, к которой прибегают чаще всего, но и диверсификация инвестиций (то есть их переадресация в перспективный рынок поиска возобновляемых источников энергии) и управление рисками.

«В настоящее время многие компании поставили перед собой цель достигнуть углеродной нейтральности в 2050 году, а некоторые хотят успеть даже раньше. Но энергетический переход — это многогранная тема. И для того, чтобы оставаться конкурентоспособными в новой рыночной реальности, компании должны уделять внимание всем составляющим перехода», — сказала г-жа Савенкова.

Несмотря на то, что именно декарбонизация для многих остаётся приоритетной, всё больше и больше компаний со всего мира начинают работать и по другим направлениям. В частности, перенаправлять свои инвестиции из разведки и добычи в сферу поиска новых решений и технологий.

Так, например, англо-немецкая компания Shell к 2025 году планирует потратить 25% общего бюджета (а это около 5 млрд долларов) на низкоуглеродное развитие, и многие другие важнейшие игроки анонсируют похожие планы.

Большинство европейских нефтегазовых компаний в ближайшие 10–15 лет планируют расширить свой профиль в сторону возобновляемой энергетики, ищут способы работы с водородом и захоронения углекислого газа, в то время как американцы в основном хотят оставаться сфокусированными на нефти и газе, собираясь снижать углеродный след через улавливание и сохранение СО₂.

Российские компании при этом, по словам эксперта, всё ещё стоят на перепутье и только пытаются понять, в каком направлении двигаться дальше и какие подходы применять на этом пути. Анализируя опыт зарубежных коллег, они пытаются найти свою собственную дорогу — и чёткого фокуса, равно как и единого подхода, здесь нет.

«Газпром», к примеру, делает ставку на водород и даже собирается создать в ближайшее время соответствующее отделение, которое будет консолидировать технологические и интеллектуальные ресурсы в этом направлении. На водород ставит и «Роснефть», а вот «Газпром нефть» инвестирует в возобновляемые источники энергии и планирует пользоваться солнечной энергией на Омском нефтеперерабатывающем заводе.

«Проанализировав опыт крупнейших мировых компаний, мы поняли, что одним из приоритетнейших направлений можно назвать захоронение углекислого газа. Эту технологию считают ключевой для своей стратегии декарбонизации 55 компаний из 130», — поделилась информацией г-жа Савенкова.

В целом на сегодняшний день нефтегазовые компании можно идеологически разделить на 4 основных группы в зависимости от пути, которым они следуют в осуществлении энергетического перехода: это предприятия, пытающиеся вести бизнес «по старым правилам», игроки, делающие ставку на декарбонизацию, и их коллеги, выбирающие в качестве основного направления диверсификацию инвестиций, а также те, кто готовы совершить или уже совершили полный переход к устойчивому развитию.  

Читайте также: Зеленая энергетика для сырьевых компаний — не приговор, а новые возможности?

Реальный опыт: эксперты о ПНГ и углеродных единицах

Одним из животрепещущих вопросов любого обсуждения энергетического перехода традиционно и неминуемо становятся углеводородные газы, выделяющиеся при добыче нефти, они же ПНГ.

Теоретически эти попутные газы можно использовать как источник для получения дешёвой энергии, однако большинство российских компаний утилизирует газ, причём зачастую устаревшими способами.

«С 2012 года в России действует постановление, согласно которому утилизировать на факелах можно лишь 5% ПНГ, однако по состоянию на 2020 год эта доля достигала практически 20%. И огоньки таких факелов можно было увидеть своими глазами, пролетая над территориями, где ведётся добыча», — рассказал Ирек Амиров, заместитель коммерческого директора «Аггреко Евразия», компании, специализирующейся на решении производственных проблем в области обеспечения энергией и охлаждения.

В 2017 году Россия стала мировым лидером по снижению объемов сжигания попутного газа, сократив свои показатели на 2,5 млрд м³ газа — количество, которого хватило бы для того, чтобы обеспечить энергией все африканские страны. Но даже этого мало.

Влияние сжигания ПНГ на окружающую среду эксперты единогласно оценивают как негативное. Количество вредных веществ, выбрасываемых в атмосферу в ходе этого процесса, исчисляется даже не тысячами тонн, а сотнями тысяч, а последствия провоцируют и глобальные климатические изменения, и проблемы со здоровьем у огромного количества людей.

В качестве альтернативы может выступить использование ПНГ для работы на месторождениях — например, в качестве топлива для работы местной электростанции или в бурении. Подобные проекты, кстати, реализует «Лукойл»: в 2020 году попутный газ использовали при проведении буровых работ на Средне-Назымском месторождении (Ханты-Мансийский автономный округ). На нескольких месторождениях бурение с помощью ПНГ использует и «Газпром нефть».

Такой подход позволяет снизить расходы на обеспечение производства энергией (ведь большинство современных месторождений расположены далеко от «цивилизации») и уменьшить объёмы наносимого планете вреда, а заодно — повысить показатели целевого использования газов и в каком-то смысле монетизировать их.

Монетизация может быть и иной. Начальник сектора экологических продуктов «Газпром Маркетинг и Трейдинг» рассказал о том, как от декарбонизации производства можно получить дополнительный доход с помощью углеродных единиц.

«Такая возможность введена в действие специальной директивой Евросоюза и позже — национальным законодательством стран ЕС. Всё перечисленное обязывает продавцов моторного топлива сокращать свой углеродный след разными способами, среди которых есть и следующий путь: найти соответствующий проект в сфере добычи нефти и газа в любой стране мира, рассчитать снижение выбросов СО₂, к которому приведёт его реализация, аккредитовать его и продать полученные углеродные единицы в Европе», — объясняет г-н Киселёв.

Напомним, углеродные единицы — это особый инструмент закона о сокращении выбросов ПНГ. Они выпускаются в ситуациях, когда сокращение выбросов компанией опускается ниже выделенных ей квот, и могут быть проданы или переданы другим компаниям, выбросы которых, в свою очередь, квоты превышают.

Читайте также: Углеродный налог в России: зло или шанс на развитие?

Стоит ли ждать декарбонизации нефтегазовой отрасли в ближайшем будущем?

На сегодняшний день все эксперты соглашаются с одним: во всех вопросах энергетического перехода, особенно в России, сейчас есть некоторая сумятица.

Начальник департамента энергетики «Газпром нефть» Павел Берёзный говорит о том, что все отечественные компании находятся в некотором поиске. Сама «Газпром нефть» при этом уже взяла курс на переход на чистую энергетику и занимается изысканиями в области альтернативных источников энергии, а о конкретных результатах и реализованных проектах этой сферы можно будет говорить в конце следующего года.  

«При этом на повестке дня стоит вопрос уже не столько о полезном использовании, сколько о полезной утилизации. Если раньше российские компании в своё время брали курс на первое, то теперь нужно продвигаться в сторону второго», — делится своим мнением г-н Берёзный.

Цели, которые ставят между собой разные компании, естественным образом отличаются друг от друга. Однако любое выбранное направление требует тщательного взвешивания всех возможных опасностей. Ольга Савенкова, уже знакомый нам аналитик из Rystad Energy, считает, что именно на управлении рисками энергетического перехода российским игрокам стоит сделать главный акцент.

Переходя к «зелёной» энергетике, отечественные компании должны взвешивать все изменения и понимать, какие опасности могут сопутствовать этому процессу. А будучи в курсе опасностей, можно придумать оптимальные решения для того, чтобы их избежать. При этом эксперт прогнозирует, что, скорее всего, фокусироваться российские добытчики нефти и газа будут не на управлении рисками, а на непосредственной декорбанизации.

«В целом компании сейчас только начинают самоопределяться в сфере того, какие направления станут ключевыми для их будущей стратегии декарбонизации, — подчёркивает г-жа Савенкова. — Важнейшим толчком для развития здесь стала новость о том, что Европа может ввести трансграничный налог на СО₂. Именно это известие подтолкнуло многих к тому, чтобы начать прорабатывать будущие стратегии, однако принципиально важно, чтобы и внутри создавались инициативы и стимулы для обеспечения энергетического перехода.

В самой стране должны создаваться условия для снижения углеродного следа компаний, в том числе не только прямого. Если мы хотим достигнуть углеродной нейтральности к 2050 году, у государства должна быть своя последовательная стратегия, а между всеми элементами общей системы необходимо создать взаимодействие и сотрудничество».

Об относительном многообразии возможных путей развития говорят и другие эксперты.

«Есть разные методы декарбонизации экономики и рабочего процесса, и все они развиваются по-разному, и, значит, находятся на разных стадиях развития. Некоторые из них к тому же слишком дороги», — сказала Екатерина Грушевенко, руководитель направления «Климатическая политика и декарбонизация Энергетического центра Московской школы управления «Сколково».

Представители финансовой сферы также упоминают дороговизну грядущих изменений в качестве будущих вызовов.

Исполнительный директор Сбербанка по ESG Иван Барсола считает, что попытки замедлить глобальное потепление потребуют гигантских вложений: по словам эксперта, инвестиции, необходимые для того, чтобы осуществить энергопереход к 2050 году, почти в 2 раза превышают весь мировой ВВП.

«Помимо того, что для реализации энергетического перехода нужно очень много денег, мы должны говорить ещё и о том, что понадобится огромное количество новых технологий, многие из которых пока ещё не существуют. Даже водород, о котором все активно говорят, по сути, является историей не сегодняшнего дня, а скорее завтрашнего… Чтобы всё произошло в планируемые сроки, нужно успеть очень много всего, и с каждым годом необходимая скорость всё возрастает», — считает г-н Барсола.

К числу сложностей, с которыми придётся столкнуться в процессе достижения углеродной нейтральности, эксперт также называет отсутствие информации.

«Буквально на днях международная организация, собирающая данные по климатической отчётности предприятий, опубликовала новые данные. И если вы посмотрите на этот список, в его нефтегазовом секторе будет лишь 8 компаний из России. То есть только 8 компаний готовы раскрыть данные о своей климатической повестке и говорить о том, какое у них количество выбросов и что с ними делать», — рассказывает Барсола.

Другими словами, ещё не все отечественные компании осознают проблематику, а это означает и отсутствие целенаправленного управления происходящим. Причём, по словам эксперта, при движении от более крупного бизнеса к более мелкому уровень вовлечённости в понимание современной экологической повестки и принципов ESG катастрофически падает, и пока эта ситуация не начнёт исправляться, нельзя говорить о том, что за решение углеродной проблемы берутся серьёзно.

Сбербанк, в свою очередь, работает над собственной декарбонизацией, анализируя не только собственный углеродный след (он базируется на потреблении электроэнергии, расходах на содержание автомобилей и так далее), но и углеродный след инвестируемых банком компаний. Чем ниже такой показатель, тем охотнее современные финансовые организации идут на сотрудничество, поэтому «Сбер» видит свою миссию в пропаганде ESG-подхода к ведению бизнеса и производства.

Читайте также: Новый тренд: ESG-принципы в горнодобывающей отрасли

Крупнейшие государства мира, будучи обеспокоенными состоянием окружающей среды и неминуемым глобальным потеплением, дают обязательства о достижении углеродной нейтральности. Россия — не исключение: не так давно наша страна заявила о стремлении войти в число тех, кто перейдёт на «зелёную» энергетику в середине текущего века.

И если цитировать экспертов: «Времени, необходимого для проектирования, финансирования и строительства новой реальности, становится катастрофически мало».